Кстати…
— Спасибо, что присмотрела за Колби. — Она дала няне еще несколько долларов и постаралась не моргнуть, мысленно отказываясь от мороженого в этом месяце.
Обычно Шеннон нанимала няню вместе с еще одной одинокой матерью из этого же подъезда. К помощи Кортни она прибегала в крайних случаях.
— Я тебе благодарна.
Кортни покачала головой, взяла то, что ей причиталось, а лишние деньги протянула Шеннон:
— Миссис Кроуфорд, я делала свою работу. И я не собираюсь болтать с репортерами или продавать вашу историю кому-либо.
— Кортни, — Шеннон торопливо положила деньги в руку девушки, — я хочу, чтобы ты это взяла.
В дверях появился Тони:
— Охранник проводит вас домой, мисс, на всякий случай. Если кому-нибудь вздумается вас побеспокоить.
— Спасибо, мистер Кастильо. То есть… ну… — Кортни положила деньги в карман, с любопытством оглядывая его с головы до ног. — Мистер Медина, сэр? Я не знаю, как вас называть.
— Кастильо сойдет.
— Да-да, до свидания. — Девушка покраснела и убежала.
Шеннон заперла дверь, задвинула засов, накинула цепочку. Потом повернулась и посмотрела на Тони. Свет дешевой лампы играл на его черных волосах.
Неудивительно, что Кортни смутилась. Он не просто принц, а еще и мужчина на все сто процентов: привлекательный, с сильными руками, которые умеют ласкать женское тело со сладостной нежностью, от одного воспоминания о которой у нее подкашиваются ноги. Неужели прошла только неделя с тех пор, как они занимались любовью в роскошном особняке Тони? Шеннон тосковала так, будто прошло много месяцев.
Да, мозг сопротивлялся, но ее тело жаждало его.
Тони хотел Шеннон.
Он хотел видеть ее в своих объятиях.
В своей постели.
А больше всего он хотел, чтобы она села в его машину и они вместе уехали отсюда. Надо использовать все доступные способы убеждения и заставить ее перебраться в его дом. Даже если газетчикам известен его адрес, им не пробраться мимо охраны. Но как уговорить Шеннон?
Когда он поинтересовался у Вернона, старикан ответил, что почти ничего о ней не знает, кроме того, что ее жулик-муж предпочел самоубийство суду присяжных. А Шеннон с сыном были брошены на произвол судьбы. Она полтора года работала в маленькой столовой, потом ее нанял Вернон. У Вернона доброе сердце.
Тони вспомнил, как увидел Шеннон в первый раз. Она подала ему ланч. Ее серо-голубые глаза напомнили ему небо над океаном, каким оно бывает перед бурей…
Шеннон направилась к нему деловой походкой. Никаких покачиваний бедрами. Просто шаги. Потом она сбросила туфли и ногой оттолкнула их к стене. Никаких туфель в доме. Она сказала об этом, когда дважды допустила Тони в свое жилище — не больше чем на пятнадцать минут. Они встречались в его доме на берегу или в гостиничном номере недалеко от ресторана. Да он и не рассчитывал, что может заниматься любовью с Шеннон здесь, рядом с ее сыном, даже если мальчик спит.
Судя по выражению ее лица, она собирается прогнать его. Пора брать быка за рога.
— Я побуду с твоим сыном, пока ты укладываешь вещи. — Тони снял обувь.
Шеннон поджала губы:
— Проблему укладывания вещей следует обсудить.
— Что тут обсуждать? — Они, конечно, еще не помирились, но в данных обстоятельствах надо в первую очередь решать проблемы, связанные с тем, что его инкогнито раскрыто. — К утру возле твоего дома яблоку негде будет упасть.
— Я переберусь в какую-нибудь гостиницу.
С двадцатью двумя долларами и пятьюдесятью двумя центами в кошельке? Тони надеялся, что у нее хватит ума не воспользоваться кредитной картой. Лучше уж прямо позвонить в местное агентство новостей.
— Давай решим, куда ты поедешь, после того как будут уложены вещи.
— Ты похож на испорченную пластинку, Тони.
— Считаешь меня упрямцем?
Их противостояние продолжалось, никто не хотел уступать, но Тони почему-то все время чувствовал ее тонкий аромат. И сама Шеннон, и весь ее дом пахли цветочным мылом. Этот запах одновременно и возбуждал, и успокаивал, и напоминал, как он держал ее в объятиях после умопомрачительной ночи любви. Шеннон никогда не оставалась до утра, но час-другой после секса дремала, прижавшись к его груди. А Тони вдыхал ее аромат, и свой, и соединение того и другого.
Он втянул носом воздух.
Зрачки Шеннон расширились. Она отступила назад и задышала чаще:
— Мне надо переодеться. Ты уверен, что можешь посидеть с Колби?
Дело было в том, что, когда Тони встречался с мальчиком, тот смотрел на него с недоверием. Не помогли ни мороженое, ни фокусы с монетами.
— Не волнуйся, я справлюсь. Не торопись.
— Спасибо. Но я только переоденусь. Вопрос о вещах мы обсудим позже, Тони, то есть Антонио.
— Я предпочел бы называться Тони.
Ему нравилось, как она произносит это имя.
— Хорошо, Тони.
Шеннон направилась в спальню.
На сей раз она шла так быстро, что невольно чуть покачивала обтянутыми узкой юбкой бедрами. Желанию снять эту юбку с ее прекрасного тела придется подождать, пока они не разберутся с первоочередной проблемой.
Как объяснить Шеннон, что он назывался Тони Кастильо чуть ли не дольше, чем помнил себя Антонио Мединой?
У него даже был документ, подтверждающий, что его имя — Кастильо. Создать новую личность оказалось не так сложно. Все было прекрасно, но кто-то каким-то образом сумел обнаружить имена, под которыми скрывались он и его братья. Кстати, надо связаться с братьями. Обычно они беседовали друг с другом пару раз в год. Но сейчас им нужно сообща выработать план действий.
Тони достал из кармана телефон и перешел в столовую, откуда мог наблюдать за мальчиком, не рискуя его разбудить. Набрав номер Карлоса, он оставил сообщение на автоответчике. Затем связался с Дуарте.
— Поговори со мной, о брат мой, — послышался голос Дуарте Медина.
— Думаю, ты уже знаешь, — сказал Тони.
— Разве может быть иначе?
— Где Карлос? Он не берет трубку.
— Его срочно вызвали на операцию. С ним не будет связи еще часа два. Похоже, он в курсе, но ты же знаешь нашего братца.
— Если пациент в нем нуждается…
— Да-да.
Может пройти несколько часов, прежде чем им удастся связаться с Карлосом — он специализировался на самых сложных операциях.
— Есть какие-нибудь мысли о том, как произошла утечка? — поинтересовался Тони.
В ответ он услышал злобное замысловатое проклятие.
— «Глобал интрудер» заполучил мою фотографию, когда я навещал нашу сестрицу.
