Мэтью неожиданно замолчал. Его лицо стало задумчивым, и Эшли отвернулась к окну.
Дом тети Либби находился в квартале, где жили состоятельные семьи, но не часто Эшли бывала в таких престижных районах, как эта часть Хилтон-Хеда, где естественная красота побережья была сохранена, а кое-где искусно подправлена и дополнена творениями рук человека.
Роскошные особняки, поля для гольфа… Похоже, люди, владеющие огромными состояниями, захотели создать для себя небольшой рай на земле.
Лимузин свернул на гравийную дорожку, обсаженную пальмами, которая привела их к огромному белому трехэтажному особняку в колониальном стиле. Два этажа со стороны парадного входа были опоясаны широкой открытой верандой. Позади высилась массивная ограда. Дом стоял близко от воды, и она защищала здание от гигантских штормовых волн.
У гаража рядом с домом было столько дверей, что Эшли сбилась со счета. Когда лимузин остановился, перед ними открылся великолепный вид на океан. Бассейн между домом и побережьем органично вписывался в пейзаж.
— Я живу там, — указал Мэтью в сторону дубов и пальм, сквозь ветви которых просматривалось двухэтажное строение.
Белый особняк с синей черепичной крышей был куда больше обычного дома, в котором живут типичные американские семьи. «Бичкомберз» располагался в одном из старых районов Чарлстона, где красивые особняки и большие участки земли были не редкостью, но владения семьи Лэндис не шли ни в какое сравнение с тем, что ей доводилось видеть. Это были два совершенно разных мира.
Эшли поднялась по длинной и широкой лестнице, ведущей к двойным дверям, остановилась у перил и ошеломленно замерла, любуясь пейзажем.
— Как красиво, — не скрывая восхищения, произнесла она.
Рука Мэтью обвилась вокруг ее талии, но в этот раз Эшли не стала вырываться, чтобы не портить очарование момента. И потом, что подумают члены его семьи или прислуга, увидев, как она сбрасывает руку своего «жениха»?
Сказал Мэтью родственникам? И если сказал, то что именно? Его помощник, похоже, был не в курсе, что помолвка ненастоящая, но это понятно. Как-никак, он не член семьи.
Звук открывающейся двери вывел ее из задумчивости. Эшли повернулась и увидела немолодую женщину, мать Мэтью. Даже если бы она не знала, как выглядит Джинджер Лэндис-Реншоу, она бы догадалась, кто перед ней, — по зеленым глазам. Точно такие же были у Мэтью, но в отличие от своего темноволосого сына Джинджер была блондинкой, и в ее тщательно уложенных волосах, доходивших до плеч, проскальзывала седина.
Насколько Эшли помнила, матери Мэтью было около пятидесяти, но смотрелась она моложе. На ней был бледно-голубой свитер и черные брюки, на шее — жемчужные бусы.
Встречи с этой женщиной Эшли побаивалась, но она заметила в устремленных на сына глазах Джинджер теплоту. До этой встречи девушка не раз видела мать Мэтью в новостях — та всегда держалась спокойно и невозмутимо, однако в ее голосе иногда слышалась сталь. Затем Джинджер перевела взгляд на нее.
— Мама, это Эшли. Эшли, познакомься, моя мама, — представил Мэтью женщин.
Джинджер протянула руку.
— Добро пожаловать. Я читала, какое несчастье случилось с вами. Мои сожаления. Рада видеть вас в нашем доме.
— Извините, что не предупредила вас заранее о своем приезде, миссис Лэндис.
— Зовите меня Джинджер.
— Конечно, — согласилась Эшли, не уверенная, что сможет обращаться так к женщине, занимающей высокий государственный пост и знакомой с известными политиками.
Поймав на себе изучающий взгляд матери Мэтью, Эшли поняла, почему та здесь, а не со своим мужем. Должно быть, ей позвонили и предупредили, что невеста ее сына очень уж отличается от девушек их круга, и миссис Лэндис-Реншоу решила убедиться в этом лично.
— Я очень рада с вами познакомиться, — сдержанно произнесла Эшли.
— Что-то не так, дорогая? — доброжелательно спросила Джинджер.
Эшли вдруг представила, как она выглядит со стороны. Платье хотя и с блестками, но не вульгарное, волосы уложены в чересчур сложную прическу, от которой будет болеть голова. Конечно, она не носит дизайнерскую одежду, и это единственное, к чему можно придраться. Тем не менее девушка все равно чувствовала себя не в своей тарелке.
— Нет, — нерешительно сказала Эшли. — Я очень благодарна, что вы позволили пожить у вас в доме.
— Но?
— Мне почему-то кажется, что помощник Мэтью или кто-нибудь еще порекомендовал вам получше ко мне присмотреться, — вдруг выпалила она неожиданно для себя.
Мэтью поднял брови, однако ничего не сказал.
— Но зачем? — искренне удивилась Джинджер.
— Чтобы вы решили, что нужно сделать, дабы я хоть немного стала похожа на девушку, которую люди ожидают увидеть в качестве… — Эшли умолкла.
— Но зачем мне нужно что-то менять, если моему сыну вы, очевидно, нравитесь такой, какая вы есть? — Джинджер перевела взгляд на Мэтью, словно что-то у него спрашивая.
— Спасибо, — пробормотала Эшли, не понимая, почему она испытывает что-то вроде досады, а не облегчение. Ведь ее вполне устраивает собственная внешность, не так ли? А может, дело в том, что на подсознательном уровне ей хотелось бы, чтобы миссис Лэндис помогла ей стать похожей на девушек, с которыми привык встречаться Мэтью?
Неожиданно Эшли осознала еще одну вещь. Мэтью не сказал матери, что их помолвка — фиктивная! Но почему? Может, они не так близки? Однако, глядя на них, в это как-то не верится.
— Дипломатична, как всегда, — заметил Мэтью, до этого не проронивший ни слова, и поцеловал мать в щеку. — Пойду помогу Биллу с нашим багажом.
Мэтью произнес фразу так, словно помощь шоферу была для него в порядке вещей.
Заставив себя не смотреть ему вслед, она повернулась к Джинджер. Та жестом пригласила Эшли следовать за ней.
Внутри дом оказался еще красивее, чем все виденные ею снимки.
Солнечные лучи проникали в окна, заливая светом комнату с высокими потолками. Пол был покрыт дубовым паркетом. Возле двух соф, обитых голубой тканью с белыми узорами, лежали мягкие персидские ковры. Кресла с кремовой обивкой на витых ножках… В гостиной Лэндисов чувствовался уют.
Джинджер повернулась к ней.
— Хотите посмотреть свою комнату? Надеюсь, вам понравится открывающийся оттуда вид на океан.
— Спасибо. — Эшли была рада, что, засыпая, будет слышать успокаивающий плеск волн. Ей даже показалось, что в этой женщине есть капелька доброты тети Либби. — Дом у вас великолепный, — сказала она. — Еще раз спасибо, что разрешили мне остановиться у вас. Я бы хотела разложить вещи, если вы не возражаете.
— Не волнуйтесь об этом, дорогая. Вам не придется больше носить вещи своей сестры.
Эшли оторвалась от созерцания пейзажа.
