Он спрятал ключи в карман и ответил ей непроницаемым взглядом.
— Тебе надо отдохнуть. Я буду будить тебя каждые два-три часа. Так надо после травмы.
Он сказал об этом так уверенно и просто, что она не знала, как реагировать — благодарить или обижаться.
— Мне неприятно, что из-за меня ты сейчас не с семьей. Ты, должно быть, страшно беспокоишься. И я ни о чем больше думать не могу.
Он склонился к Бадди, почесал его за ухом и что-то шепнул ему, успокаивая пса.
— Я сейчас ничем не способен помочь Кайлу. И Мэтью обещал сразу же позвонить, как только появится информация.
Бадди еще немного покрутился около них и отправился по своим делам. Его когти застучали по деревянному полу.
— Я здесь потому, что считаю это правильным. Ты и ребенок — моя семья.
Искренность его слов подействовала на нее как легкий бриз, разгоняющий туман над морем.
— С ребенком все будет хорошо. Тебе не стоит так сильно беспокоиться.
Он вздернул подбородок. Его мускулы напряглись.
— Я не должен был допустить, чтобы дурное известие о моем брате поставило под угрозу твое здоровье.
Он винил себя? Это было несправедливо, но переубедить его будет трудно.
— Господи, Себастьян, но ты тут ни при чем! Этот тип был просто пьян!
Он взял ее за плечи, его лицо исказила неподдельная боль.
— Я испугался. Я думал, ты можешь погибнуть.
Те же слова он сказал ей девять лет назад, после того как она очнулась после операции. Внезапно она поняла, как он казнил себя все это время. Эхо прошлого мучило его вдвойне. Затянется ли эта рана хоть когда-нибудь? Или он так и будет считать себя виноватым? К черту дистанцию.
Она обняла его за шею, провела большим пальцем по подбородку.
— Себастьян…
Она не знала, что говорить дальше. Но слова и не понадобились. Себастьян наклонился и прильнул к ее губам. Его порыв растрогал ее. Она обнимала его, чтобы растворить всю горечь прошлого, и страсть постепенно охватывала ее тело. Но на этот раз ее взволновало то, как он испугался за ее жизнь. Его тревога возбуждала Марианну сильнее, чем нежное прикосновение его языка.
Он сжал ее затылок, затем его рука скользнула по шее. Другой рукой он обнял ее за спину, и его горячие пальцы воспользовались наконец особенностями ее вечернего платья — он гладил ее по обнаженной коже. Марианна распахнула его пиджак и занялась рубашкой, чтобы поскорее добраться до его груди. Он не отрывался от ее губ. Марианна отвечала не менее горячо — ей был нужен контакт с ним. Хотя бы на физическом уровне, если не получается на другом. Ей ничего не оставалось, как принять их всплеск страсти как неизбежность.
Он сжал ее грудь, заново привыкая к новому объему ее форм. Его рука скользнула по животу. Внезапно Себастьян замер.
— А это не вредно для ребенка? А для тебя?
— С нами все в порядке. Не беспокойся, это даже полезно. Тем более доктор сказал, мне лучше подольше не засыпать.
— Ну ты же скажешь, если что-то будет не так?
— Скажу, — шепнула она между поцелуями.
Они поднимались по лестнице, на пол летели его пиджак, их туфли. На этот раз процедура раздевания проходила скорее, чем несколько часов назад. Они добрались до поворота лестницы, и Себастьян опять прижал ее к стене. Ей надоело блуждать между прошлым и будущим, ей не хотелось загадывать, что будет завтра. Она хотела жить только этим мгновением. Похоже, на уме у Себастьяна было то же самое — он целовал ее с такой жадностью, что ноги подкашивались.
Ее внимание отвлекла на мгновение рубашка Себастьяна, которую он кинул на пол. Когда он успел расстегнуть ее? Или это сделала она? Какая разница — теперь она припала к его обнаженному торсу.
Ее платье соскользнуло с плеч. Сейчас, еще немного… Теперь они оба были обнажены, и их тела соприкасались. Он рвался вперед, его дыхание обжигало ее, воспламеняя каждую клеточку ее тела. Кресло, в которое упиралась ее спина, откатывалось назад.
Она вцепилась в его волосы и притянула к себе. Теперь ее язык завоевывал его рот, и даже этот поединок отражал их вечную борьбу за лидерство. Борьбу, которую никто из них не решился бы признать вслух.
Кажется, им никогда не преодолеть эту лестницу. Марианна обнимала его за шею, он сжимал ее бедра… Что их удерживает от того, чтобы просто опуститься на пол и завершить, наконец, то, ради чего они сбежали с вечеринки?
Себастьян кивнул на тонкий шерстяной коврик на полу.
— Здесь? Сейчас?
— Да!
Они извивались, приникая друг к другу теснее. Он освободил ее груди из бюстгальтера и целовал их. Она выгибала спину, отзываясь на его ласку. Руки Себастьяна двигались широкими восьмерками, и она следовала его ритму…
— Кажется, кто-то не хотел секса сегодня? — прошептал он ей на ухо.
— Да. Я не хотела секса. Я хотела любви!
Марианна сама поняла, что сказала, лишь после того, как слова прозвучали.
Да, она хотела, чтобы они вновь любили друг друга, хоть это и было невозможно.
— Скорей.
Она закусила нижнюю губу, сражаясь с его молнией. Ей это удалось. Себастьян трепетал от ее прикосновений, а его пальцы в это время расстегивали ее бюстгальтер, стягивали трусики.
Он оперся на локти, чтобы не давить на нее своим весом, и пристально вгляделся в нее, восхищаясь жизнелюбием женщины. Забытье, обморок, короткая смерть. Вот что было сегодня так страшно, когда она очнулась в больнице. Она поняла, что могла бы и не прийти в себя и тогда потеряла бы все. Все, из чего и состоит радость жизни.
Она прижала его к себе. Зажмурилась и ждала поцелуя, слушала его дыхание. Он окликнул ее. Ресницы Марианны затрепетали, но она не открыла глаза.
— Марианна, посмотри на меня.
Она обхватила его шею, прежде чем заглянуть ему в глаза, немного побаиваясь того, что в них прочитает.
— Да, я смотрю!
Он легонько потрепал ее по щеке.
— Мое имя.
— Что?
Она никак не могла взять в толк, как он может разговаривать в такую минуту.
Он снова начал тормошить ее, легонько дергая за пряди волос.
— Скажи, как меня зовут…
Она не даст его ревности погубить этот момент. Она прижала губы к его губам, пальцы впились в его плечи.
— Себастьян…
Марианна отчаянно старалась, чтобы он потерял свой хваленый контроль над собой. Сама она уже забыла о всякой сдержанности, чувствуя только его руки, его губы, его тело.
Когда все завершилось, они наконец преодолели и этот последний лестничный пролет. Как подумала Марианна, это было одно из самых легких препятствий этой ночи.
