Тристан взглянул на женщину, убедился, что родинка у нее на шее не изменилась, и, сморщив лоб, попытался понять, о чем она говорит.
– Подумай об этом, – сказала Дорис. – Не беспокойся, у меня нет привычки трепать языком. И я никогда не подслушиваю беседы клиентов. – Она подмигнула Тристану, взяла кофейник и удалилась.
Трис так и не понял, что имела в виду Дорис, но оставил ей чаевые, превысившие размер счета, и в глубокой задумчивости вышел на улицу. Он знал, что идти в свой кабинет нет смысла. Отец, как обычно, отправит его отдыхать. Поэтому он отправился в тренажерный зал, который был временно устроен в одном из зданий в самом центре города. Им мог пользоваться лишь узкий круг лиц. Трис был одним из них и имел ключ. В зале никого не было, и он был рад одиночеству – появилось время подумать.
Владелец зала, Майк Ньюленд, оборудовал несколько шкафчиков в углу зала, и Трис оставлял в одном из них одежду для тренировок. Чтобы расстегнуть пуговицы, снять рубашку и джинсы одной рукой, потребовалось немало времени и усилий, и к тому моменту, как Трис сумел раздеться и облачиться в другую одежду, он уже был донельзя зол на Ким. Она не имела никакого права говорить ему гадости. После тридцати минут занятий на бегущей дорожке до него дошло, что она всего лишь просила его не причинять ее подруге боль. Конечно, она сказала много всего, но суть была в этом. А значит, у него не было оснований на нее злиться.
Трис провел в зале два часа, позанимавшись на всех тренажерах, на которых можно было обойтись одной рукой. Вместе с силами улетучилась злость, и к концу тренировки он снова улыбался.
Итак, Джекка – человек творческий. Врачам, конечно, не до творчества, но он постарается справиться.
Он взглянул на часы, полускрытые перевязью. До встречи с Джеккой оставалось еще много времени.
Глава 7
Джекка проснулась рано. Ее первая мысль была о Тристане и о том, как похожи их отцы. У них действительно много общего.
Это плохо, подумала она. Не следует начинать день с мыслей о мужчине, и уж точно не о том, чья внешность ей неизвестна. Она должна позаботиться о рекламной кампании Ким.
Нужно придумать концепцию, которая объединит двенадцать рисунков. Это могут быть двенадцать разных орхидей. Она непременно обсудит с Тристаном, какие из них использовать. Вспомнив, как легко с его языка слетали их длинные непроизносимые латинские названия, она улыбнулась.
Это напомнило ей о его чувственных губах.
– Забудь его, – громко сказала Джекка, отбросив одеяло. Она прожила двадцать шесть лет, не зацикливаясь на мыслях о мужчине, и не собиралась начинать это никому не нужное занятие. Ей всегда было смешно, когда Андреа являлась в галерею вся в слезах и заявляла, что ее жизнь кончена из-за того, как с ней поступил ее последний бойфренд.
Джекка заправила кровать, оделась и спустилась вниз. В доме было тихо. Она подумала, что съест тарелку хлопьев и сразу начнет устанавливать фотоаппаратуру. Но, открыв холодильник, первым делом увидела коробку с черникой. Накануне она дала Люси список продуктов, которые хотела бы купить. Судя по всему, та сходила в магазин.
Взяв коробку с ягодами, она решила, что будет справедливо, если она приготовит завтрак, поскольку Люси занималась этим вчера.
Когда женщины пришли в кухню, их ждали черничные оладьи, сосиски в тесте, нарезанная дыня и свежевыжатый апельсиновый сок.
– Какой приятный сюрприз, – сказала миссис Уингейт.
– Это точно. Похоже, Тристан был прав, утверждая, что вы должны поселиться здесь, – заметила Люси.
– Я слышала об этом, – сказала Джекка. – Он был здесь сегодня утром?
– Если бы был, то сидел бы за столом, – ответила Люси. – Этот мужчина любит покушать. В те дни, когда мы здесь устраиваем просмотры фильмов, он съедает по три куска пирога.
– Потому что ты выглядишь так, словно разрыдаешься, если только он перестанет жевать, – усмехнулась миссис Уингейт.
– Мне просто жалко мальчика. Он все время один. – Люси нахмурилась. – Знаете, Джекка, Тристан у нас холостяк.
Джекка поставила тарелку с оладьями, когда сели за стол.
– Мысль интересная, – сказала она. – Только я не смогу зарабатывать себе на жизнь, живя в Эдилине.
– В моей семье было принято, чтобы муж обеспечивал свою жену, – сказала миссис Уингейт.
– В моей тоже, – сообщила Люси, но в ее голосе не было энтузиазма и явно присутствовала нотка горечи. – Джекка, дорогая, послушайте моего совета и найдите способ себя обеспечивать.
Джекка недоуменно перевела взгляд с одной женщины на другую. Губы Люси были сжаты в тонкую линию. Миссис Уингейт упорно смотрела в свою тарелку. Что бы ни расстроило Люси, подумала Джекка, миссис Уингейт об этом знает.
– Какие у вас планы на сегодня? – спросила миссис Уингейт, и напряжение исчезло.
За едой Джекка рассказала им о рекламной кампании Ким.
– Я все еще не решила, что именно рисовать. Было бы логично использовать в качестве моделей орхидеи Триса. Думаю, их можно было бы написать как несколько гравюр в стиле восемнадцатого века – как будто открыт новый вид флоры. Те цветы, которые стоят в оранжерее под скамейкой, достаточно причудливые, чтобы их снимать для фильма ужасов.
– Венерин башмачок, – сказала миссис Уингейт.
– Да, – начала Джекка и запнулась. – Но, честно говоря, наши танцы у шеста подсказали мне идею создать что-то более экзотическое. Я подумала о джиннах или каких-нибудь диковинных птичках. – Она сделала паузу. – Ким пришла в голову идея изобразить красивого мужчину, который предлагает драгоценности невидимой женщине.
– Вы должны заполучить Тристана в качестве натурщика, – непререкаемым тоном заявила миссис Уингейт.
– Любая женщина захочет иметь то, что он предлагает, – добавила Люси.
Джекка не могла не засмеяться.
– Я слышала об этом человеке от многих, но ни разу его не видела.
Миссис Уингейт резко встала и вышла из комнаты.
– Я сказала что-то не так? – искренне удивилась Джекка.
– О нет. – Люси грустно улыбнулась. – Думаю, она пошла за книгами. Их у нее шесть, и мы часто просматриваем их вместе.
– За книгами? – непонимающе переспросила Джекка.
Но раньше чем Люси успела ответить, вернулась миссис Уингейт с полудюжиной фотоальбомов в кожаных переплетах. Она положила их на стол рядом с Джеккой.
– Я фотографировала Тристана и Эдди с тех пор, как они были детьми, – сказала она.
– Десять процентов фотографий Эдди, девяносто – Тристана, – добавила Люси.
– Это потому, что Тристан бывал здесь чаще. Эдди была неразлучна с матерью, а отец Тристана всегда был занят работой, так что мальчик… – Миссис Уингейт не договорила и пожала плечами.
