Пока Елена перебиралась через подоконник и разминала
натруженные пальцы, Мередит изумленно добавила:
— Это точно ты. Никто другой так бы не сказал.
— Это я, — она вдруг посмотрела в глаза подруги. — Это
правда я, Мередит.
Мередит кивнула и напряженно сглотнула. Елене больше всего
хотелось, чтобы подруга ее сейчас обняла, но Мередит не любила обниматься, а
сейчас вообще попятилась к дивану и тяжело на него опустилась.
— Садись, — сказала она с деланным спокойствием. Елена взяла
стул и села в том же положении, как раньше сидела Мередит, — локти на коленях.
Потом подняла голову:
— Как ты догадалась?
— Я… — Мередит замолкла на секунду, потом встрепенулась, —
ну, твое тело так и не нашли. Это было странно. И потом — эти нападения на
старика, на Викки и Таннера, некоторые мелочи, связанные со Стефаном, — слишком
много совпадений, но я не была уверена на сто процентов. А теперь я точно знаю,
— она закончила почти шепотом.
— Блестящая догадка, — Елена пыталась вести себя нормально,
но что может быть нормального в этой ситуации? Мередит вела себя так, как будто
смотреть на нее не могла, и от этого она чувствовала себя еще более одинокой,
чем при жизни.
Внизу зазвенел звонок. Елена услышала его, но не была
уверена, что Мередит не сделала того же.
— Кто там пришел?
— Я просила Бонни прийти около семи, если отпустит мама.
Наверное, это она. Я пойду посмотрю.
Мередит даже не скрывала своего желания выйти из комнаты.
— Погоди. А она знает?
— Нет. А, ты хочешь, чтобы я ей аккуратно сообщила?
Мередит нерешительно оглянулась, а Елена зажгла ночник.
— Выключи верхний свет, у меня глаза от него болят, — тихо
пояснила она.
Когда Мередит выключила свет, в комнате сразу стало
настолько темно, что слиться с тенью можно было без особых проблем.
Ожидая, когда Мередит вернется с Бонни, она встала в углу
комнаты, обнимая собственные плечи. Может быть, идея вовлечь во все это подруг
была дурацкой. Если уж непробиваемая Мередит не смогла спокойно воспринять
ситуацию, то чего ждать от Бонни?
Мередит все повторяла: «Только не кричи, только не кричи», —
и тащила Бонни внутрь дома.
— Да что с тобой случилось? — не унималась Бонни. — Ты
вообще знаешь, каких трудов мне стоило убедить маму меня отпустить? Она хотела
отправить меня в больницу в Роанок!
Мередит открыла ногой дверь.
— Ну вот. Теперь ты увидишь кое-что, что может тебя
шокировать. Но кричать — нельзя. Поняла? Я тебя впущу, если пообещаешь не
кричать.
— У тебя слишком темно и ничего не видно. И, кстати, зачем
ты меня пугаешь? И вообще, Мередит, что с тобой происходит? Ну, хорошо, хорошо,
я обещаю, только что все это значит?
— Елена! — позвала Мередит. Елена сделала шаг вперед.
Реакция Бонни была неожиданной. Она нахмурилась и подалась
вперед, пытаясь что-то разглядеть в темноте. Но потом, увидев Еленино лицо, она
радостно захлопала в ладоши.
— Я знала! Я знала, что они ошибались! Вы со Стефаном
кричали, что знаете все об утопленниках, и все такое, а я знала! Елена, как же
я по тебе соскучилась! Все будут так…
— Тихо, Бонни. Тихо! — оборвала ее Мередит. — Я же просила
не кричать. Пошевели мозгами, балда, неужели, если бы Елена была в порядке, она
бы пряталась здесь посреди ночи?
— Но с ней все в порядке, посмотри на нее! Вот она. Это же
ты, Елена? — Бонни обернулась к ней, но Мередит опять ее одернула.
— Конечно, я, — у Елены было странное чувство, как будто она
участвует в какой-то постановке по сценарию, написанному Францем Кафкой, только
не знает своей роли. Она не представляла, что говорить восторженной Бонни.
— Это, конечно, я, но… со мной не все в порядке, — аккуратно
начала она. Мередит усадила Бонни на кровать.
— Что за тайны? Что значит, не в порядке?
— Бонни, ну я даже не знаю, как тебе сказать, — Елена не
знала, плакать ей или смеяться. — Я не представляю, как тебе об этом
рассказать. Твоя бабушка тебе когда-нибудь рассказывала о вампирах?
Повисла тяжелая пауза. Тикали часы. Бонни широко вытаращила
глаза и уставилась на Мередит. Потом она как будто нацелилась в сторону двери.
— Девчонки… не нравится мне это все. Ну совсем-совсем не
нравится…
— Я догадалась, — сказала Мередит, и по голосу было слышно,
что догадка ее не повеселила. — Смотри, Бонни.
Та сразу погрустнела и теперь выглядела очень жалко.
— Я не хочу.
— А придется. Тебе придется поверить, или мы не сдвинемся с
мертвой точки.
Мередит потащила Бонни вперед.
— Разуй глаза, тормоз. Ты же любишь всякие
сверхъестественные штуки!
— Уже не люблю, — всхлипнула Бонни, и в голосе звучали
истеричные нотки. — Отстань от меня, Мередит, я не хочу смотреть! — Вырывалась
девушка.
— А тебе и не надо, — прошептала Елена, у которой на глаза
навернулись слезы отчаяния. — Дурацкая была идея, Мередит. Я пойду.
— Не надо, — Бонни быстро обернулась и бросилась Елене на
шею. — Прости, прости, милая! Мне все равно, какая ты. Я так рада, что ты
вернулась. Без тебя было так плохо! — теперь она по-настоящему ревела.
Елена сделала то, что не решалась сделать при Стефане — она
тоже разревелась. Она плакала в обнимку с Бонни и чувствовала, что Мередит
обнимает их обеих.
Они плакали втроем: Мередит — тихонько, Бонни — громко,
Елена — в полную силу. Она оплакивала все, что с ней случилось, все потери, одиночество,
страх и боль.
Наконец они втроем оказались сидящими на полу, коленка к
коленке, как сидели в детстве.
— Ты такая смелая, — восхитилась Бонни Еленой, шмыгая носом.
— Я поражаюсь твоему мужеству.
— Ты не представляешь, что у меня внутри творится. Я
отчаянно трушу. Но с этим надо как-то справляться, потому что другого выхода
нет!
— Но у тебя же не холодные руки! — Мередит сжала пальцы
Елены. — Только чуть-чуть прохладные. Я думала, они должны быть холоднее…
— У Стефана тоже не холодные руки… — она хотела продолжить,
но Бонни выдохнула:
