Подростки чуть лучше, особенно те, кто был на балу. Есть
некоторые, на которых можно положиться, например Викки и Сью Карсон. Вики
чудесно изменилась за эти два дня. Она совсем другая, не такая, как была всю
жизнь, но и не такая, как была после укуса вампира. Она была эдакой гламурной
цацей, окруженной свитой почитателей, а теперь, думаю, все с ней будет хорошо.
Даже Кэролайн была сегодня паинькой. На прошлой поминальной
службе она промолчала, а на этой высказалась. Она сказала, что Елена была
настоящей Снежной королевой, и, хотя это было явно слизано с речи Cью, это,
вероятно, было самое большее, на что она способна. Это был красивый жест.
Елена выглядела очень умиротворенной. Не как восковая кукла,
а как будто она спала. Я знаю, все так говорят, но это правда. На этот раз это
действительно было так.
Потом люди заговорили о «чудесном спасение из реки», или о
чем-то в этом роде. Говорили, что она умерла от эмболии. Это же абсолютно
смешно, но это навело меня на мысль.
Я достану второй ее дневник из туалета и попрошу миссис
Гримсби поставить их в библиотеке, конечно, не рядом с дневником Онории Фелл,
но там, где люди смогут взять его и прочесть. Потому что там — правда. И я не
хочу, чтобы ее кто-нибудь забыл.
Я думаю, дети запомнят.
Еще я думаю, что должна рассказать о случившемся окружающим.
Елена бы одобрила. С тетей Джудит все в порядке, хотя она из тех взрослых, что
не хотят слышать правды. Они с Робертом поженятся на Рождество. И для Маргарет
это будет хорошо.
Маргарет, кстати, хорошо придумала. Она сказала мне на
службе, что обязательно навестит Елену и родителей когда-нибудь, но не теперь,
потому что здесь у нее слишком много дел. Я не знаю, кто внушил ей эту мысль.
Она слишком сложна для четырехлетнего ребенка.
С Аларихом и Мередит все тоже в порядке, естественно. Они
практически бросились друг другу в объятия, когда встретились тем жутким утром,
когда все кончилось и мы пытались навести хоть какой-то порядок. Я думаю, между
ними что-то есть. Мередит говорит, что подумает об этом, когда ей стукнет
восемнадцать и она закончит школу.
И так всегда. У всех есть парни. Я думаю попробовать бабулин
ритуал, чтобы узнать, выйду ли я замуж хоть когда-нибудь. Ни за кого из
знакомых я не хочу.
Ну, есть Мэтт. Мэтт очень милый. Но на уме у него только
одна девушка, и я не думаю, что что-нибудь изменится в ближайшее время.
После службы он дал в морду Тайлеру, когда тот сказал что-то
плохое про нее. Вот кто-кто, а Тайлер не изменится никогда, в этом я уверена.
Он всегда будет жадным, отвратительным придурком.
А Мэтт — ну, у Мэтта такие голубые глаза. И классный хук
справа.
Стефан не мог дать Тайлеру в морду, потому что его не было.
В городе все еще куча народа, которые думают, что он убил Елену. Они думают,
что больше некому. Пепел Катрины был разметан по всей крипте, когда прибыли
спасатели. Стефан сказал, что она так вспыхнула, потому что была очень стара.
Он еще сокрушался, что не понял в первый раз, что молодой вампир не сгорел бы,
а просто умер, как Елена. Только старые сгорают.
Некоторые — особенно мистер Смоллвуд сотоварищи — охотно
обвинили бы Дамона, если бы смогли его поймать. Но они не смогли. Когда они
добрались до могилы, его уже там не было, потому что Стефан помог ему
выбраться. Стефан не говорит, где он, но я думаю, где-то в лесу. Вампиры, наверное,
быстро регенерируют, потому что сегодня, когда я встретила Стефана, он сказал,
что брат уехал из Феллс-Черч. Он не радовался этому: я думаю, Дамон уехал, не
попрощавшись. Интересно, чем он сейчас занимается? Опять невинных девушек
кусает? Или изменился? Вот уж не знаю. Дамон у нас личность странная. Но
прекрасная. Определенно, прекрасная.
Стефан даже не сказал, куда он поехал. Но я подозреваю, что
он знает, — обещал же Елене, что будет следить за братцем. А уж Стефан обещания
всегда держит.
Я желаю ему удачи. Он будет делать то, о чем просила Елена,
и этим будет счастлив. Он носит ее кольцо на цепочке на шее.
Если вы считаете, что я тут рассуждаю о пустяках и забыла о
Елене, то вы глубоко ошибаетесь. И пусть только кто-нибудь попробует сказать мне
такое.
Мы с Мередит проплакали всю субботу и половину воскресенья.
Я очень злилась, и мне хотелось бить и ломать всю вокруг. Я не могла понять,
почему именно Елена. Вокруг столько людей, которые могли погибнуть той ночью. А
погибла она.
Конечно, она сделала это, чтобы спасти их, но почему для
этого надо было отдать жизнь? Это же нечестно.
Я опять начинаю плакать. Я всегда плачу, когда думаю о том,
сколько несправедливости было в ее жизни. Я не могу объяснить почему. Пойти бы
к могиле Онории Фелл, постучаться да спросить, почему, так ведь не ответит. Я
думаю, никто не знает.
Я любила Елену. Я буду очень по ней скучать. Вся школа будет
скучать. Как будто лучик света — был и ушел. Роберт говорит, что на латыни ее
имя значит «Светлая».
Теперь в моей душе навсегда погас этот лучик света.
Жаль, что я не смогла с ней попрощаться, но Стефан сказал,
что она передала мне прощальный привет. Я думаю, что она передала частичку
света, чтобы я носила ее у себя в сердце.
Хватит писать. Стефан уезжает, а мы с Мередит, Аларихом и
Мэттом идем его провожать. Я не планировала в это втягиваться, я никогда не
вела дневников. Но я хочу, чтобы люди знали правду о Елене. Она не была святой.
Она не всегда была милой, доброй, честной и покладистой. Но она была сильная, и
у нее было любящее и верное сердце и самоотверженная душа. Мередит говорит,
даже будучи во тьме, она выбрала Свет. Я хочу, чтобы люди это знали и всегда
помнили.
Я буду помнить всегда.
Бонни Маккалог,
16.12.1991
