Я вновь оглянулся через плечо: он был метрах в тридцати от меня. Я немного сбросил скорость — мы приближались к подготовленной мною ледяной ловушке — и надеялся, что Траверс не заметит этого или решит, что у меня сдали нервы. На вершине ловушки я еще чуть притормозил: казалось, я уже чувствую его дыхание. А потом, подняв лыжами облако снежной пыли, я вдруг резко затормозил в снежном холмике, сооруженном мной накануне вечером. Траверс пронесся мимо меня на дикой скорости и несколько мгновений спустя взлетел в воздух над расщелиной с воплем, который я никогда не забуду. Я не мог заставить себя заглянуть через край: врезавшись в заснеженный склон сотней метров ниже, он, должно быть, переломал себе все косточки до единой…
Я аккуратно сравнял снежный холм, спасший мне жизнь, и быстро поднялся наверх, чтобы собрать тридцать флажков, обозначавших мою лжетрассу, и расставить их как раньше. Когда каждый флажок занял свое законное место, я съехал вниз по склону с таким чувством, будто только что выиграл Олимпиаду. Достигнув подножия, я натянул поглубже шапку и не стал снимать очки. Отстегнув лыжи, я быстренько направился в сторону отеля.
Я старался сдерживать дыхание, но прошло еще какое-то время, прежде чем мой пульс пришел в норму. Через несколько минут проснулась Каролина, повернулась и обняла меня.
— У-у-у, — сонно буркнула она. — Ты, кажется, замерз. Что, спал без одеяла?
Я засмеялся:
— Наверное, ты стянула его с меня во сне.
— Пойди прими горячий душ.
Я наскоро ополоснулся под душем, после чего мы занялись любовью. Потом я вторично оделся и, прежде чем спуститься к завтраку, несколько раз проверил, не оставил ли каких-то улик, которые могли бы выдать мой ранний подъем.
Когда Каролина наливала мне вторую чашку кофе, я услышал сирену скорой помощи. Судя по звуку, сначала она подъехала со стороны городка, затем удалилась обратно.
— Надеюсь, ничего страшного не произошло, — заметила жена, продолжая помешивать мой кофе.
— Ты это о чем? — спросил я, пожалуй, чуть громче, чем следовало, взглянув на нее из-за вчерашней «Таймс».
— О сирене, глупенький! Наверное, в горах случилось какое-то происшествие. Не исключено, что это Траверс, — сказала Каролина.
— Траверс?! — переспросил я.
— Ну да, Патрик Траверс. Я видела его в баре прошлым вечером. Не стала тебе говорить об этом: ты ведь его недолюбливаешь.
— А с чего ты взяла, что это Траверс? — нервно спросил я.
— Ну, он же вечно твердит, что каждое утро первым выходит на горнолыжную трассу. Даже раньше инструкторов.
— Правда?
— А вспомни! Мы поднимались в первый раз на подъемнике в тот день, когда познакомились с ним, а у него это был уже третий подход.
— Разве?!
— Что-то ты сегодня туго соображаешь. Встал не с той ноги? — со смехом спросила Каролина.
Я не ответил.
— В любом случае надеюсь, что это именно Траверс, — добавила Каролина и сделала глоток кофе. — Мне он никогда не нравился.
— Это еще почему? — спросил я, захваченный врасплох ее признанием.
— Он пытался подкатить ко мне, — сказала Каролина.
Я смотрел на нее во все глаза, не в состоянии вымолвить ни слова.
— Ты не хочешь спросить, что случилось?
— Я настолько поражен, что просто не знаю, что и сказать, — ответил я.
— В тот вечер в галерее он так и вился надо мной. А после того как мы пообедали у него, пригласил меня на ланч. Я сказала, чтобы он отстал, — сказала Каролина. И нежно прикоснулась к моей руке: — Я никогда не говорила тебе об этом, так как думала, что, возможно, из-за этого он вернул Вюйара, и чувствовала себя виноватой.
— Это мне надо чувствовать себя виноватым, — возразил я, теребя рукой недоеденный тост.
— Нет, милый, ты ни в чем не виноват. В любом случае если бы я вдруг и решила изменить тебе, то не с этим пронырливым хлыщом. Только не с ним! Диана предупреждала, чего от него ожидать. И он совсем не в моем вкусе.
Я сидел, мысленно представляя, как Траверса везут в морг. Или того хуже: он все еще погребен под толщей снега. И я уже ничего не могу с этим поделать.
— Знаешь, я и вправду думаю, что тебе пора осваивать трассу «А», — заметила Каролина, когда мы покончили с завтраком. — Твои успехи выше всяких похвал.
— Да уж, — ответил я, погруженный в свои мысли.
На всем пути до горы я, кажется, не произнес больше ни слова.
— С тобой все в порядке, дорогой? — поинтересовалась Каролина, когда мы ехали с ней на подъемнике.
— Вполне, — сказал я, не в силах взглянуть вниз, в расщелину. Траверс все еще там или уже в морге?
— У тебя вид испуганного малыша. После работы, которую ты проделал на этой неделе, ты вполне можешь присоединиться ко мне, — приободрила меня жена.
Я слабо улыбнулся. Когда мы достигли самой вершины, я спрыгнул с подъемника чуть раньше, чем следовало. А сделав второй шаг, понял, что вывихнул лодыжку.
Каролина отнеслась к этому без всякого сочувствия. Она заподозрила, что я специально сделал это, чтобы не выходить на сложную трассу. Вскоре она пронеслась мимо меня и умчалась вниз, я же бесславно спустился на подъемнике. В самом низу я взглянул на механика, но он не удостоил меня взглядом. Я прихрамывая побрел в травмпункт. Каролина подошла туда через несколько минут.
Я объяснил, что дежурный врач подозревает перелом и требует, чтобы я немедленно отправлялся в больницу.
Каролина нахмурилась, отставила в сторону лыжи и отправилась искать такси, чтобы добраться до больницы.
Поездка была недолгой: судя по тому, как ловко водитель справлялся с коварными поворотами, дорога была хорошо ему знакома…
— Мы улетаем этим вечером, — сказал я, осторожно вставая на поврежденную ступню.
— Вы выбрали подходящий момент для травмы, — улыбнулся доктор.
Хромая, я вышел из рентген-кабинета и увидел, что Каролина сидит, склонившись над журналом.
— У тебя такой довольный вид, — отметила она, когда подняла голову.
— Еще бы! Что может быть хуже пары сломанных ног, поврежденной руки и шрама на лице?
— Какая же я недогадливая, — сказала Каролина. — А мне-то казалось, это простой вывих.
— Я не о себе, — уточнил я. — О Траверсе. Ну, помнишь, это утреннее происшествие? Там еще скорая приезжала. Но врачи говорят, что жить будет.
— Жаль, — сказала она, беря меня под руку. — После всего того, что ты перенес, я рассчитывала на твой полный успех.
Шах и mat
Когда она вошла в зал, все до единого взоры обратились в ее сторону.
