Девушка задумчиво пригубила вино, как бы взвешивая все «за» и «против».
— Была не была, — решилась наконец она. — Последняя попытка.
Мы оба ни словом не обмолвились о том, что произойдет, если она все же проиграет.
Меня била мелкая дрожь, когда я расставлял фигуры. Я собрался с мыслями. Хорошо хоть Аманда не заметила, что за весь вечер я выпил лишь один бокал вина. Эта партия не должна занять у меня много времени.
Я переставил ферзевую пешку на клетку вперед. Она передвинула на две клетки королевскую пешку. Я абсолютно точно знал, каким должен быть каждый следующий мой ход: потому-то партия длилась всего одиннадцать минут…
Никогда еще я не терпел столь сокрушительного поражения. Я Аманде и в подметки не годился. Она предвидела каждый мой ход и разыгрывала комбинации, о каких мне даже читать не доводилось.
Настал ее черед сказать «Мат!», что она и сделала все с той же загадочной улыбкой, после чего добавила:
— Вы же сами говорили, что теперь удача будет на моей стороне.
Я низко опустил голову, все еще не веря в случившееся. Когда я вновь взглянул на нее, Аманда, уже успевшая натянуть на себя это потрясающее черное платье, запихивала в сумочку чулки и пояс. Еще мгновение — и она надела туфли.
Я взял свою чековую книжку. Вписал имя (Аманда Керзон), сумму (200 фунтов стерлингов), после чего поставил число и подпись. Пока я проделывал все это, девушка расставила фигуры в той самой позиции, в какой они были, когда она впервые переступила порог комнаты.
Аманда наклонилась и чмокнула меня в щеку.
— Спасибо! — сказала она и спрятала чек в сумочку. — Надо нам будет как-нибудь еще сыграть.
Я все еще смотрел в недоумении на доску, когда за Амандой захлопнулась входная дверь.
— Подождите! — крикнул я, бросаясь вслед за ней. — А как же вы домой-то доберетесь?
Я успел как раз вовремя. Увидел, как она сбежала по ступенькам вниз к открытой дверце БМВ. Забралась в машину, напоследок позволив еще раз взглянуть на свои стройные длинные ноги. И улыбнулась, когда за ней захлопнули дверцу.
Тот самый бухгалтер не мешкая обошел машину, сел на место водителя, дал газу и умчал шахматистку прочь.
Сто пробежек
«Жизнь — это игра», — сказал А. Т. Пирсон и тем увековечил себя, не приложив к этому большого труда. Е. М. Форстер обнаружил большую проницательность, когда написал: «Судьба — это рефери, а надежда — это мяч». Вот почему я никогда не смогу сделать сто пробежек на крикетном поле стадиона «Лордс».
Когда я был студентом первого курса университета, мой товарищ по комнате пригласил меня поужинать в спортивном клубе «Винсентс», членом которого он был. Такого рода заведения мало чем отличаются друг от друга в западном мире. В них всегда полным-полно здоровых, очень сильных физически молодых животных. По-видимому, они сделали единственной целью в своей жизни вызывающее поведение, чтобы иметь повод совершать глупые подвиги с применением физической силы.
С горячностью, свойственной студенту последнего курса, мой товарищ сообщил мне, что его главные соперники принадлежат к числу высокомерных, но посредственных членов некоего славного заведения: оно в течение многих веков вело дремотную, «не от мира сего» жизнь на плоской, заболоченной местности, которая на картах обозначена как Кембридж. Честолюбивые стремления моего товарища и его друзей были довольно просты: в любом виде спорта, которым они занимаются, побить «табс»
[30]
и в качестве награды получить право называться «темно-синими». Поскольку отличие можно было получить, лишь став членом команды, для этого требовалось приложить значительные усилия. Хотя в течение спортивного сезона вы могли бы участвовать в матчах, которые проходили на других полях или даже за границей, нельзя стать «темно-синим», если вы не были однажды участником матча между командами Оксфорда и Кембриджа.
Героем моего рассказа будет замечательный молодой человек, с которым я познакомился в тот вечер в «Винсенте». Он был студентом последнего курса и приехал из страны, которую в то время без всякой задней мысли называли колонией. По рождению он был индиец; имя его отца было известно в Англии в каждом доме и стало едва ли не легендой, потому что тот был капитаном крикетных команд Оксфорда и Индии. Отец этого молодого человека сделал первый шаг к славе, когда во время матча против Кембриджа на поле в «Лордс» он, капитан команды Оксфордского университета, сделал сто пробежек. Во время матча между командами Индии и Англии он был капитаном индийской команды и вышел на поле в кремовом свитере с широкой темно-синей полосой на шее и запястьях. Знатоки предсказывали, что его сын продолжит семейную традицию. Высокий и стройный, с черными как смоль волосами, очень похожий на отца, он был прекрасным бетсманом-правшой
[31]
и очень опасным боулером-левшой.
[32]
Как и его отец, молодой человек приехал в Оксфорд не столько для того, чтобы поразить экзаменаторов, сколько — чтобы побить Кембридж. Еще будучи студентом первого курса, он участвовал в матчах против команд графств, причем в трех из них он сделал сто пробежек, а в одном пять раз сбивал «калитку».
За неделю до матча против Кембриджа капитан команды сказал ему, что после матча он получит звание «темно-синего» и имена всех одиннадцати членов команды будут объявлены в «Таймс». Молодой человек, сообщив эту новость по телефону отцу в Калькутту, отправился в «Винсентс», чтобы отметить свой успех и заодно поужинать. Чувствуя большой душевный подъем, он вошел в клубный зал ресторана и услышан шум аплодисментов, которыми сидящие за столиками, как это было принято, приветствовали новичка. Он поискал глазами свободное место и вдруг заметил в дальнем углу зала команду гребцов, которые вдевятером сидели за круглым столом. Подойдя к столу, он обратился к капитану со словами: «Мне казалось, что вы, ребята, обычно сидите друг за другом».
В мгновение ока четверо 70-килограммовых парней повалили новенького на пол и уселись на него верхом, а рулевой вылил ему на голову кувшин холодной воды.
«Если ты не сделаешь сто пробежек, — сказал один из гребцов, — в следующий раз мы выльем тебе на голову горячую воду». Когда парни опять сели за стол, молодой человек медленно поднялся с пола, поправил галстук, сделав недовольное лицо, прошел мимо стола, потрепав по голове коротышку рулевого — всего полтора метра ростом и сорок килограммов весом, — и сказал: «Даже проигрывающая команда должна иметь небольшой талисман».
На этот раз гребцы только расхохотались, но он почувствовал, коснувшись головы рулевого, что большой палец его правой руки немного болит. Он сказал об этом «защитнику калитки», который сидел с ним за столом. Когда официант подал большой антрекот, он взял в руку нож и вдруг понял, что не может как следует держать его. Он попытался выбросить эту неприятность из головы, решив, что к утру все будет в порядке. Однако, проснувшись, он к своему ужасу увидел, что палец почернел, сильно распух и очень болит. Сообщив о травме капитану команды, он тотчас же сел в поезд и поехал в Лондон, чтобы проконсультироваться у врача в клинике на Харли-стрит. Пока поезд мчался через Беркшир, он просмотрел «Таймс» и узнал, что должен получить звание «темно-синего».
