* * *
Эскадрилья из одиннадцати вертолётов несколько раз вылетала на поиски пропавших солдат, но через неделю они обнаружили только остатки вертолёта, который, похоже, взорвался в тот момент, когда опустился на деревья. Были обнаружены три трупа, в том числе труп лейтенанта авиации Карла Моулда, но тщательные поиски вокруг этого места не обнаружили следов лейтенанта Картрайта или штаб-сержанта Спека Формана.
Генри Киссинджер, советник президента по национальной безопасности, обратился к американцам с призывом оплакать и почтить людей, которые были примером мужества для каждого солдата на фронте.
— Он не должен был сказать «оплакать», — заметил Флетчер.
— Почему? — спросил Джимми.
— Потому что Картрайт всё ещё жив.
— Почему ты так в этом уверен?
— Не знаю, почему, — ответил Флетчер, — но говорю тебе: он всё ещё жив.
* * *
Нат не помнил, как его выбросило из вертолёта. Когда он в конце концов очнулся, лицо обжигало слепящее солнце. Он лежал, размышляя, где он, пока память не вернулась к недавним драматическим событиям.
Несколько мгновений человек, который даже не был уверен в существовании Бога, молился. Потом он поднял правую руку. Она поднялась, как положено руке, и тогда он пошевелил всеми пятью пальцами. Он опустил правую руку и поднял левую. Она тоже повиновалась приказанию его мозга, и он опять пошевелил пальцами. Он опустил левую руку и подождал. Он поднял правую ногу и пошевелил её пальцами. Затем он поднял другую ногу и тут — почувствовал боль.
Он повертел головой и положил обе ладони на землю. Затем снова помолился и попытался приподняться на ладонях. Подождав несколько мгновений в надежде, что деревья перестанут вращаться, он попытался встать. Встав на ноги, он поставил одну ногу перед другой, как сделал бы ребёнок, и, поняв, что не падает, подвинул другую ногу в том же направлении. Да, да, да, благодарю тебя, да — и тут он снова почувствовал боль, как будто проходило воздействие наркоза.
Он опустился на колени и ощупал икру своей левой ноги, где пуля пронзила её навылет. По ране ползали муравьи, словно не понимая, что этот человек всё ещё жив. Нат постепенно удалил их по одному и затем перевязал ногу рукавом рубашки. Он поднял голову и увидел, что солнце исчезает за холмами. У него оставалось совсем мало времени, чтобы выяснить, остался ли в живых кто-нибудь из вертолёта.
Нат встал и проделал полный круг, остановившись, когда заметил над лесом дымок. Он заковылял в ту сторону и увидел обгоревшее тело молодого пилота, имени которого он не знал. Его стошнило. По погонам он понял, что это — лейтенант. Он похоронит его позже, но сейчас, пока светло, ему нужно спешить. В этот момент он услышал стон.
— Где вы? — прокричал Нат.
Стон стал громче. Нат обернулся и увидел штаб-сержанта Формана, застрявшего на дереве в нескольких футах над обгоревшим вертолётом. Когда он дотронулся до сержанта, тот застонал ещё громче.
— Вы меня слышите? — спросил Нат.
Нат опустил сержанта на землю; тот открыл и закрыл глаза. Нат сказал:
— Не волнуйтесь, я доставлю вас домой.
Он достал из-за пояса сержанта компас и взглянул на солнце, и тут заметил среди сучьев какой-то тёмный предмет. Находка обрадовала бы его, если бы он мог придумать, как до неё добраться. Он доковылял до основания дерева и, подпрыгнув на одной ноге, схватил сук, надеясь, что тёмный предмет упадёт, но предмет только сдвинулся на дюйм. Нат потянул сук сильнее, и потом ещё раз, и неожиданно предмет, ломая ветки, свалился вниз.
Нат с минуту отдохнул, потом медленно поднял сержанта и положил его на носилки. Затем сел на землю и смотрел, как солнце исчезает за деревьями, выполнив свой дневной долг в этой стране.
Нат вспомнил, что он где-то читал, как мать поддерживала жизнь своего ребёнка после автомобильной аварии, всю ночь разговаривая с ним. Нат всю ночь разговаривал с сержантом.
* * *
Не веря своим глазам, Флетчер прочёл, как с помощью местных крестьян лейтенант Нат Картрайт семнадцать дней волок носилки с сержантом от одной деревни до другой, волок двести одиннадцать миль, пока не добрался до окрестностей Сайгона, где обоих сразу же отправили в местный полевой госпиталь.
Через три дня штаб-сержант Форман умер, так и не узнав фамилии лейтенанта, который спас его и которого теперь пытались спасти врачи.
Флетчер читал о лейтенанте Картрайте все новости, какие мог найти, и был уверен, что Картрайт выживет.
Через неделю Ната перевезли в лагерь Дзама в Японии, где сделали операцию по сохранению ноги. В следующем месяце его отправили в медицинский центр имени Уолтера Рида в Вашингтоне для полного выздоровления.
Затем Флетчер увидел фотографию Ната Картрайта на первой странице газеты «Нью-Йорк Таймс». Нату пожимал руку президент Никсон в Розарии при Белом доме. Нат получил орден Почёта.
15
Майкл и Сьюзен Картрайты были в полном восторге, когда их пригласили в Белый дом присутствовать в Розарии при награждении их единственного сына орденом Почёта. Президент Никсон внимательно выслушал лекцию Майкла Картрайта о том, с какими проблемами сталкиваются американцы, которые дожили до девяноста лет и не имеют должной страховки.
— В будущем столетии американцы будут проводить столько же времени на пенсии, сколько они провели на работе, — повторил его слова президент на следующее утро на заседании кабинета.
В поезде на обратном пути в Кромвель Сьюзен спросила у Ната, каковы его планы на будущее.
— Не знаю, это от меня не зависит, — ответил Нат. — Я получил приказ явиться в понедельник в Форт-Беннинг, там я узнаю, что мне прикажет полковник Тремлетт.
— Ещё один пропащий год! — вздохнула мать.
— Становление характера, — сказал отец, который всё ещё весь светился после беседы с президентом.
— С этим у Ната уже, по-моему, всё в порядке, — отозвалась мать.
Нат улыбнулся, глядя в окно на коннектикутский пейзаж. Когда он семнадцать дней и ночей тащил носилки, спал урывками и очень мало ел, он думал о том, увидит ли когда-нибудь свою родину. Он подумал, что его мать права. Заполнять бланки, отдавать честь и обучать кого-то, кто должен занять его место, — это вправду пропащий год. Большие начальники дали ему понять, что во Вьетнам он снова не поедет, так как нет нужды рисковать жизнью одного из немногих признанных американских героев.
Вечером за ужином, несколько раз изложив подробности своей беседы с президентом, отец попросил Ната рассказать о Вьетнаме.
Нат больше часа описывал город Сайгон, страну и её народ, очень редко упоминая о своей работе снабженца.
— Вьетнамцы трудолюбивы и очень дружелюбны, — рассказывал он. — И, кажется, они искренне рады, что мы там, но никто — ни на Севере, ни на Юге — не думает, что мы останемся там навсегда. Боюсь, история расценит весь этот эпизод как бессмысленный, и когда война окончится, у вьетнамцев она быстро исчезнет из памяти. — Он повернулся к отцу. — У твоей войны, по крайней мере, была цель.
