Флетчер снова посмотрел на часы. Было без двадцати пяти минут два. Он вздохнул и спросил секретаршу, может ли он пройти в туалет. Она на момент замешкалась, но потом протянула ему ключ.
— Туалет — этажом выше, — сказала она. — Он — только для партнёров и для самых важных клиентов, так что если вас спросят, скажите, что вы — клиент.
Туалет был пуст, и, не желая подводить секретаршу, Флетчер заперся в крайней кабинке. Он уже застёгивал брюки, когда в туалет вошли два человека, один из которых, судя по его голосу, только что вернулся с долгого обеда, на котором пил не только воду.
Первый голос:
— Хорошо, что это улажено. Ничто меня так не радует, как возможность обвести вокруг пальца фирму «Александер, Дюпон и Белл».
Второй голос:
— Они отправили ко мне посыльного. Я велел секретарше заставить его посидеть в приёмной и немного попотеть.
Флетчер вынул из кармана авторучку и осторожно потянул к себе рулон туалетной бумаги.
Первый голос:
— О чём вы в конце концов договорились?
Второй голос:
— Очень хорошая сделка — миллион триста двадцать пять тысяч долларов — куда больше, чем мы ожидали.
Первый голос:
— Клиент должен быть в восторге.
Второй голос:
— Я только что с ним обедал. Он заказал бутылку «Шато-Лафитта» 52-го года; ведь раньше мы ему сказали, чтобы он ожидал полмиллиона, и он уже был готов этим удовлетвориться — по понятным причинам.
Первый голос, со смешком:
— Мы получаем плату в зависимости от суммы, полученной клиентом?
Второй голос:
— Конечно. Пятьдесят процентов с суммы свыше полумиллиона.
Первый голос:
— Итак, фирма получит чистых четыреста семнадцать с половиной тысяч. А что вы имеете в виду, говоря «по понятным причинам»?
Из крана полилась вода.
— Нашей главной проблемой был банк клиента — компания сейчас в овердрафте
[47]
на сумму семьсот двадцать тысяч долларов, и если мы не покроем полную сумму ко дню закрытия бизнеса — то есть к пятнице, — они грозятся ничего не заплатить, и это значило бы, что мы не получили бы даже… — Кран закрылся. — … первоначальных пятисот тысяч долларов, и это — после нескольких месяцев переговоров.
Второй голос:
— Жаль только одного.
Первый голос:
— Чего?
Второй голос:
— Что нельзя сказать этим снобам из «Александера, Дюпона и Белла», что они не умеют играть в покер.
Первый голос:
— Верно. Но, возможно, я немного позабавлюсь… — Дверь открылась. — … с их посыльным. — Дверь закрылась.
Флетчер свернул туалетную бумагу и сунул её в карман. Он вышел из кабинки и быстро вымыл руки, а потом по пожарной лестнице спустился на один этаж. Войдя в приёмную, он протянул секретарше ключ.
— Спасибо, — сказала секретарша; в это время зазвонил телефон. — Вы — как раз вовремя. Если вы подниметесь на лифте на одиннадцатый этаж, мистер Хиггс готов вас принять.
— Спасибо.
Флетчер вышел из приёмной, вызвал лифт и спустился на нижний этаж.
Матт Канлифф разматывал туалетную бумагу, когда зазвонил телефон.
— Мистер Хиггс на линии «один», — сказала секретарша.
— Скажите ему, что меня нет, — сказал Матт, подмигивая Флетчеру.
— Он спрашивает, когда вы будете?
— Не раньше конца рабочего дня в пятницу.
26
Флетчер не помнил, чтобы он кого-нибудь так невзлюбил с первой встречи.
Старший партнёр пригласил Флетчера и Логана к себе в кабинет на чашку кофе; само по себе это было необычное событие. Когда они вошли, он представил им одного из новых практикантов.
— Я хочу представить вам Ралфа Эллиота, — начал Билл Александер.
Прежде всего Флетчер удивился, почему Билл Александер выбрал именно Ралфа Эллиота из двух успешных кандидатов. Он быстро понял, почему.
— Я решил в этом году лично курировать одного из практикантов. Я хочу знать, как рассуждает новое поколение, и поскольку в Стэнфорде у Ралфа были очень высокие оценки, я выбрал его.
Флетчер вспомнил, как Логан удивился, что племянник Александера вообще попал в окончательный список, и они оба решили, что мистер Александер переубедил возражавших ему других партнёров.
— Надеюсь, вы хорошо примете Ралфа.
— Конечно, — сказал Логан. — Почему бы вам с нами не пообедать?
— Да, я уверен, что смогу, — ответил Эллиот, как будто делая им одолжение.
За обедом Эллиот не упустил ни одной возможности напомнить им, что он — племянник старшего партнёра; это было как бы предупреждение, на случай если Флетчер или Логан с ним не поладят. Эта угроза только сблизила Флетчера и Логана.
— Теперь он говорит всем и каждому, что он первым станет партнёром фирмы ещё до истечения семилетнего срока, — сказал Флетчер Логану за выпивкой через несколько дней.
— Знаешь, он такой хитрый стервец, что я не удивлюсь, если так и будет, — ответил Логан.
— Как, по-твоему, он сумел стать президентом студенческого совета в Коннектикутском университете, если он обращался со всеми так, как он обращается с нами?
— Может быть, никто не отважился против него выступить.
— Ну, ладно, я должен бежать, чтобы не опоздать на поезд, иначе Энни начнёт думать, что у меня появилась другая женщина.
— Я тебе завидую, — сказал Логан.
— Почему?
— Завидую тому, что у тебя — такой прочный брак. Энни даже в голову не придёт, что ты можешь заглядеться на другую женщину.
— Мне очень повезло, — сказал Флетчер. — Может быть, когда-нибудь и тебе повезёт. Мег — секретарша в приёмной — с тебя глаз не сводит.
— Которая из них Мег? — спросил Логан.
Флетчер пошёл получать своё пальто. Пройдя всего несколько ярдов по Пятой авеню, он увидел, что навстречу ему идёт Эллиот. Флетчер скользнул в какой-то подъезд и подождал, пока Эллиот пройдёт мимо. Выйдя снова на улицу, под холодный ветер, он сунул руку в карман, чтобы вынуть шарф, но его там не было. Он чертыхнулся. Должно быть, он оставил шарф в баре. Ладно, можно забрать его завтра. Он снова чертыхнулся, вспомнив, что Энни подарила ему этот шарф на Рождество, и повернул назад.
Вернувшись в бар, он спросил девушку в раздевалке, не видела ли она красный шерстяной шарф.
