— Если бы тебе прямо сейчас представилась возможность осуществить любое своё желание, что бы ты сделал?
— Уехал с тобой в Париж на выходные, — рассмеялся я.
— Давай так и сделаем, — сказала она. — Сейчас в Центре Помпиду проходит выставка Дэвида Хокни, говорят, потрясающая. А ещё я знаю одну небольшую гостиницу — уютную, но без изысков, в которой я сто лет не была, не говоря уж о ресторане, который может похвастаться тем, что его нет в туристических путеводителях.
Я всегда считал недостойным мужчины обсуждать даму, будто она просто его очередная победа или трофей, но должен признаться: в следующий понедельник утром, глядя вслед Сьюзи, уходящей по коридору на посадку на свой обратный рейс в Нью-Йорк, — это стоило стольких лет ожидания.
С тех пор она больше ни разу мне не позвонила.
Бесплатный сыр *
Джейк медленно набирал номер, как делал это каждый день в шесть часов вечера с тех пор, как умер его отец. И следующие пятнадцать минут слушал рассказ матери о том, как прошёл её день.
Она вела спокойную, размеренную жизнь, в которой редко происходили интересные события. Тем более в субботу. Каждое утро она пила кофе со своей старинной подругой Молли Шульц, и иногда они засиживались до самого обеда. По понедельникам, средам и пятницам она играла в бридж с супругами Закари, живущими через дорогу от её дома. По вторникам и четвергам она навещала свою сестру Нэнси, и когда он звонил в эти вечера, ей по крайней мере было на что пожаловаться.
По субботам она отдыхала от своей строго расписанной недели. Её единственным делом была покупка пухлого воскресного выпуска «Таймс» сразу после обеда — странная нью-йоркская традиция, благодаря которой она могла сообщить сыну, какие статьи ему стоит прочитать на следующий день.
Джейку же во время этих ежевечерних разговоров оставалось лишь задать правильные вопросы в зависимости от дня. В понедельник, среду, пятницу: «Как прошёл бридж? Сколько выиграла/проиграла?» Во вторник, четверг: «Как тётя Нэнси? Правда? Так плохо?» В субботу: «Что интересного для меня в „Таймс“? Какую статью советуешь почитать?»
Внимательные читатели, разумеется, знают, что в неделе семь дней, и им, наверное, интересно, что делает мать Джейка по воскресеньям. В воскресенье она всегда обедает с семьёй Джейка, поэтому ему не нужно звонить ей вечером.
Джейк набрал последнюю цифру номера и ждал, когда мать снимет трубку. Он уже приготовился выслушать, какие статьи ему искать в завтрашнем номере «Нью-Йорк Таймс». Обычно она отвечала после второго-третьего звонка — ей надо было встать со стула у окна и пройти к телефону через всю комнату. Когда мать не ответила после четвёртого, пятого, шестого, седьмого звонка, Джейк подумал, что её нет дома. Но этого быть не могло. Она никогда не выходила из дома после шести часов — ни зимой ни летом. Её строгий режим заслужил бы одобрение даже сержанта по строевой подготовке морских пехотинцев.
Наконец, в трубке раздался щелчок. Только он собирался сказать: «Привет, мам, это Джейк», как вдруг услышал голос, который явно не принадлежал его матери, и этот голос уже с кем-то разговаривал. Решив, что случайно подключился к другой линии, Джейк уже собирался положить трубку, когда голос произнёс:
— Там сто тысяч долларов для тебя. Тебе нужно только прийти и забрать их. Конверт с деньгами будет в лавке «Билли».
— А где эта лавка? — спросил другой голос.
— На углу Оак-стрит и Рэнделл. Они будут ждать тебя часов в семь.
Джейк, затаив дыхание, записал «Оак и Рэнделл» на бумажке, лежавшей около телефона.
— Как они поймут, что конверт для меня? — спросил второй голос.
— Просто попроси номер «Нью-Йорк Таймс» и отдай сто долларов одной бумажкой. Он даст тебе четвертак сдачи, как будто ты заплатил ему доллар. Так никто ничего не заподозрит, если вдруг в лавке будут другие покупатели. Не открывай конверт, пока не окажешься в безопасном месте — в Нью-Йорке полно людей, готовых наложить лапу на сто тысяч долларов. И что бы ни случилось, больше не звони мне. Если позвонишь, в следующий раз денег не получишь.
В трубке наступила тишина.
Джейк опустил её на рычаг, совершенно забыв, что собирался позвонить матери.
Он сел и стал соображать, что делать дальше — если вообще что-то делать. Как обычно по субботам, его жена Элен повела детей в кино, и они должны были вернуться не раньше девяти. Его ужин стоял в микроволновке, рядом лежала записка, в которой жена сообщала, сколько минут нужно его готовить. Джейк всегда добавлял ещё одну минуту.
Внезапно Джейк понял, что листает телефонный справочник. Он нашёл страницу с буквой «Б»: Би…, Бил…, Билли. Вот она — Оак-стрит, дом 1127. Закрыв справочник, он пошёл в свою каморку и стал рыться на книжной полке над столом в поисках атласа Нью-Йорка. Он оказался между «Мемуарами Элизабет Шварцкопф» и «Как сбросить десять килограмм, если вам за сорок».
Он открыл указатель на последней странице и быстро нашёл Оак-стрит. Он сверился с координатной сеткой и поставил палец на нужный квадрат. Он прикинул — если поедет, то доберётся до Вест-Сайда минут за тридцать. Он посмотрел на часы — 6:14. О чём он думает? Никуда он не поедет. Для начала у него нет ста долларов.
Джейк достал бумажник из внутреннего кармана пиджака и медленно пересчитал деньги: тридцать семь долларов. Он пошёл на кухню и взял коробку, где Элен держала мелочь. Коробка была заперта, и он не помнил, где Элен прячет ключ. Он достал отвёртку из ящика рядом с плитой и вскрыл коробку: ещё двадцать два доллара. Он шагал по кухне, пытаясь что-нибудь придумать. Потом бросился в спальню и проверил карманы всех брюк и пиджаков. Ещё доллар и семьдесят пять центов мелочью. Из спальни он направился в комнату дочери. Копилка Эстер с изображением Снупи стояла на туалетном столике. Он взял её и подошёл к кровати. Перевернул и вытряхнул все монеты на одеяло: ещё шесть семьдесят пять.
Он сел на край кровати, отчаянно пытаясь сосредоточиться, и вдруг вспомнил, что в его водительских правах всегда лежат пятьдесят долларов на всякий случай. Он сложил все вместе: получилось сто семнадцать долларов и пятьдесят центов.
Джейк посмотрел на часы: 6:23. Он просто поедет и посмотрит. Только и всего, говорил он себе.
Он достал из шкафа в прихожей старый плащ и выскользнул из дома, предварительно убедившись, что все три замка на входной двери надёжно закрыты. Он нажал кнопку лифта, но ничего не услышал. «Опять сломался», — подумал Джейк и побежал вниз по лестнице. Он посмотрел на бар на другой стороне улицы, куда частенько захаживал, когда Элен с детьми уходили в кино.
Бармен улыбнулся, когда он вошёл.
— Как обычно, Джейк? — спросил он, немного удивившись, что Джейк надел тёплый плащ, хотя ему надо было всего лишь перейти дорогу.
— Нет, спасибо, — ответил Джейк, стараясь не выдать волнения. — Я просто подумал, нет ли у вас стодолларовой купюры?
