— Соедините меня с галерея Ламанна на Бонд-стрит так быстро, как можно, — я спешить на свидание на ленч.
Через несколько секунд в трубке послышался голос Жан-Пьера:
— Галерея Ламанна.
— Я хотел говорить мистер Ламанн.
— Ну, наконец-то, Стивен. Как ты там?
— А-а, мистер Ламанн, это герр Дроссер. Вы помните, я был ваша галерея сегодня утро.
— Конечно помню, идиот. Что ты там болтаешь, Стивен? Это же я — Жан-Пьер.
— Я имею мистер Меткаф со мной.
— Святая Дева, прости, Стивен, я не…
— И вы можете ожидать мистер Меткаф в несколько минут. — Стивен вопросительно взглянул на Харви.
Тот тут же кивнул в знак согласия.
— Вы должен передать мой Ван Гог мистер Меткаф. Он давать вам чек 170 000 гинея.
— Отлично, дело пошло, — тихо произнёс Жан-Пьер,
— Я сожалеть, что не буду владелец картины сам, но я получить, как говорят американцы, предложение, от которого не могу отказываться. Спасибо за беспокойство. — Стивен положил трубку.
Харви выписал чек на предъявителя на 20 000 долларов.
— Благодарю вас, мистер Дроссер. Вы просто осчастливили меня.
— Я тоже доволен, — честно признался Стивен. Он проводил Харви до двери, и они пожали друг другу руки.
— До свидания, сэр.
— Всего хорошего, мистер Меткаф. Стивен закрыл дверь и как в тумане добрёл до кресла: сил не осталось даже на то, чтобы двигаться.
Робин и Джеймс увидели, что Харви выходит из «Дорчестера». Робин отправился за ним; с каждым шагом в сторону галереи его надежды росли. Джеймс поднялся на лифте на второй этаж и, почти бегом добежав до сто двадцатого номера, замолотил кулаком в дверь. От неожиданности Стивен подпрыгнул в кресле. Отдавая себе отчёт, что разговаривать с Меткафом ещё раз свыше его сил, он тем не менее открыл дверь:
— А-а, это ты, Джеймс. Иди откажись от номера, заплатишь за одну ночь, а затем приходи ко мне в бар.
— Почему? Зачем?
— За бутылочкой «Крюг Приве Кюве» шестьдесят четвёртого года.
Итак, одна операция закончилась, осталось ещё три.
11
Жан-Пьер прибыл в квартиру лорда Бригсли на Кингс-роуд последним. Он чувствовал, что заслужил право на тёплый приём. Деньги по чеку Харви были получены, и в настоящее время положительный баланс галереи Ламанна составлял 447 560 долларов. Харви владел картиной, а небеса ещё не обрушились. За два месяца преступным путём Жан-Пьер получил больше, чем за два года честной работы.
Компаньоны приветствовали его бурными аплодисментами, как обычно встречают прославленных спортсменов, и бокалом шампанского «Вдова Клико» 1959 года из последних запасов Джеймса.
— Какая удача, что мы смогли провернуть это дело! — воскликнул Робин.
— Нет, удача здесь ни при чём, — возразил Стивен, — просто в напряжённой обстановке мы сумели сохранить наше спокойствие, и главное, что нам следует вынести из этой операции, — это то, что Харви может менять правила в середине игры.
— Да он практически изменил всю нашу игру, Стивен.
— Согласен. Поэтому всегда надо помнить, что в итоге нас ждёт поражение, если мы не проведём так же блестяще и три остальные операции. Нельзя недооценивать нашего противника только потому, что мы выиграли первый раунд.
— Расслабься, профессор, — сказал Джеймс— Займёмся делами после обеда. Сегодня утром Энн специально приходила, чтобы приготовить паштет из красной рыбы, но он пойдёт не очень хорошо с добавкой в виде Харви Меткафа.
— Когда же познакомлюсь с этим сказочным созданием? — мечтательно поинтересовался Жан-Пьер.
— Когда четвёртая операция будет позади.
— Не женись на ней, Джеймс. Ей нужны только наши денежки.
Все, кроме Джеймса, засмеялись. Может, когда-нибудь он и сможет рассказать им, что она знала обо всём. Он поставил на стол блюдо с запечённой говядиной и бутылку «Эшезо» 1970 года.
Жан-Пьер с видом знатока понюхал соус.
— Если хорошенько подумать, к ней можно отнестись и серьёзно, если в постели она хотя бы вполовину так же хороша, как и на кухне.
— Не беспокойся, Жан-Пьер, тебе не предоставится возможности побыть судьёй в данном случае. С тебя хватит и её французского соуса.
— Джеймс, ты сегодня бесподобно играл, — сказал Стивен, уводя разговор от любимой темы Жан-Пьера. — Тебе надо играть на сцене. Как представителю британской аристократии. Такой талант просто пропадает зря!
— Я-то всегда мечтал о сцене, но скажи это моему отцу. Наследник должен ходить по струнке, а наследство немалое.
— Может, пусть сыграет все четыре роли в Монте-Карло?
Упоминание о Монте-Карло сразу всех отрезвило.
— Вернёмся к делу, — встрепенулся Стивен. — На сегодняшний день мы вернули 447 560 долларов. Расходы на картину и неожиданное проживание в номере «Дорчестера» обошлись в 11142 доллара, в связи с чем Меткаф нам все ещё должен 563 582 доллара. Давайте будем помнить о том, что он нам ещё должен, а не о том, что мы уже отобрали у него. Теперь поговорим об операции в Монте-Карло, которая зависит от посекундной точности и нашей способности выдержать свои роли в течение нескольких часов. Сейчас Робин ознакомит нас, как обстоят дела.
Робин вынул из своего кейса зелёную папку и несколько минут изучал свои заметки.
— Жан-Пьер, с сегодняшнего дня ты отращиваешь бороду. Через три недели ты должен выглядеть так, чтобы Харви не узнал тебя. И ещё сделай короткую стрижку. — Робин ехидно улыбнулся в ответ на гримасу Жан-Пьера. — Я тебя понимаю, вид у тебя будет просто отвратительный.
— Не дождётесь, — проворчал Жан-Пьер.
— А как продвигаются баккара и блэкджек? — поинтересовался Робин.
— За пять недель я потратил тридцать семь фунтов. В эту сумму, кроме проигрыша, входят и членские взносы в «Кларемон» и «Голден Наггет».
— Это все идёт в расходную часть, — заметил Стивен, — в связи с чем она увеличилась до 563 619 долларов.
Все засмеялись, только Стивен даже не улыбнулся.
— Джеймс, как там твои поездки на фургончике?
— От святого Фомы до Харлей-стрит доезжаю за четырнадцать минут. По Монте-Карло, наверное, смогу проехать и за одиннадцать минут, хотя, конечно, хотелось бы потренироваться там накануне операции. Особенно как ехать не по той стороне дороги.
— Странно, как это все, кроме англичан, ездят не по той стороне дороги, — язвительно заметил Жан-Пьер.
Джеймс пропустил его замечание мимо ушей.
— К тому же я не очень хорошо знаю континентальные дорожные знаки.
