Стивен встал рано и первым делом подошёл к зеркалу, чтобы полюбоваться своей новой сединой, которая появилась у него вчера вечером после посещения парикмахерской в Дебенхаме и, кстати, стоила ему кучу денег. Он тщательно нарядился, надев свой единственный респектабельный серый костюм с голубым клетчатым галстуком. Этот костюм извлекался на свет во всех торжественных случаях, начиная с лекции студентам Сассекского университета и кончая обедом у американского посла. Никто никогда не говорил ему, что галстук не подходит по цвету, а сам костюм немодно топорщится на коленях и локтях. Стивен же считал, что выглядит как сама элегантность. Он доехал из Оксфорда до Аскота поездом, а Жан-Пьер прибыл из Лондона на машине. Они встретились с Джеймсом в 11 часов в «Гербе Бельведера», почти в миле от ипподрома.
Стивен сразу позвонил Робину и подтвердил, что они все трое уже прибыли, и попросил ещё раз зачитать текст телеграммы.
— Идеально, Робин, — одобрил он. — Теперь отправляйся в Хитроу и ровно в час дня пошлёшь её.
— Удачи, Стивен. Размажьте этого негодяя.
Вернувшись в паб, Стивен сообщил, что в Лондоне у Робина все под контролем.
— Все, Джеймс, давай иди. Дашь нам знать сразу, как появится Харви.
Допив бутылку «Карлсберга», Джеймс уехал. Его личной проблемой в Аскоте было множество друзей и знакомых, с которыми он то тут, то там постоянно сталкивался. Ему с трудом удавалось объяснить, почему он не может присоединиться к ним.
Белый «роллс-ройс» Харви, блестевший, как реклама «Персила», въехал на стоянку для членов клуба. Завсегдатаи скачек смотрели на лимузин со специфическим английским презрением, которое Харви, по своей наивности, принимал за восхищение. В сопровождении своих спутников он прошёл в ложу. Его новый костюм потребовал всей изобретательности Бернарда Уэзерилла, чтобы Харви выглядел подобающе. Красная гвоздика в петлице и прикрывающая лысину шляпа делали Меткафа почти неузнаваемым, и Джеймс чуть было не пропустил его, но вовремя заметил белый «роллс-ройс». Следуя за Харви на безопасном расстоянии, он проводил Меткафа и компанию до двери с табличкой «Мистер Харви Меткаф и гости».
— Он в своей ложе, — сказал Джеймс в передатчик.
— А ты где? — спросил Жан-Пьер.
— Прямо под ним, на уровне земли, возле букмекера по имени Сэм О'Флаерти.
— Джеймс, будь с ирландцем вежлив, — заметил Жан-Пьер. — Через несколько минут мы подойдём к тебе.
Джеймс смотрел на огромную белую трибуну на десять тысяч человек, откуда великолепно просматривался весь ипподром. Он отлично отдавал себе отчёт, что ему будет непросто выполнить задание: придётся постоянно избегать родственников и друзей. Первым был граф Галифакс, потом эта страшненькая девица, которую он так неосмотрительно согласился сопровождать на бал королевы Шарлотты прошлой весной. Как же звали это худосочное создание? Ах, да. Достопочтенная Селина Уоллоп. Очень подходяще. Девица была в мини-юбке, вышедшей из моды года четыре назад, и шляпе, которой явно было не суждено вообще когда-либо стать модной. Джеймс надвинул свою шляпу на глаза и принялся усердно смотреть в противоположную сторону, делая вид, что увлечён разговором с Сэмом О'Флаерти о заезде на Приз короля Георга VI и королевы Елизаветы. Ирландец изо всех сил выкрикивал ставки на фаворитов:
— Розали — шесть к четырём, владелец — тот самый знаменитый американец миллионер Харви Меткаф, жокей — Пэт Эддери.
Эддери все пророчили, что он станет самым молодым чемпионом-жокеем. А Харви всегда поддерживал победителей.
Стивен и Жан-Пьер подошли к Джеймсу со стороны сумки О'Флаерти. Его помощник стоял рядом на перевёрнутом ящике из-под апельсинов и усердно размахивал руками, словно моряк-сигнальщик на борту тонущего корабля.
— Что предпочитаете, джентльмены? — обратился Сэм к молодым людям.
Стивен недоуменно нахмурился, но Джеймс не растерялся:
— Пять фунтов в оба конца на Розали, — и протянул хрустящую десятифунтовую купюру, получив взамен небольшую зелёную карточку с серийным номером и штемпелем «Сэм О'Флаерти» посредине.
— Надо полагать, Джеймс, что этот поступок — существенная часть твоего — пока ещё неизвестного нам — плана? — съязвил Жан-Пьер. — Скажи-ка мне, друг мой, что это нам даст в случае победы?
— 9 фунтов 10 пенсов после вычета налогов, если Розали выиграет, — вмешался в разговор Сэм О'Флаерти, окурок сигары у него во рту двигался в такт с его губами.
— Ничего не скажешь, большой вклад в миллион, Джеймс. Ладно, мы пошли к загону для владельцев скакунов. Дашь нам сразу знать, как только Харви выйдет из ложи. Скорее всего это произойдёт где-то без четверти два: он пойдёт посмотреть на свою лошадь и переговорить с жокеем. Они стартуют в два часа, следовательно, у нас в запасе целый час.
Официант откупорил очередную бутылку «Крюг» 1964 года и стал разливать шампанское гостям Харви — трём банкирам, двум экономистам, паре судовладельцев и популярному журналисту из Сити.
Харви всегда предпочитал, чтобы его гости относились к категории известных и влиятельных. Обычно он приглашал тех людей, кто не мог бы отказаться от его приглашения в надежде получить в делах с ним некие преимущества. Он был доволен компанией, которую собрал на это значительное для него событие. Старшим среди гостей был сэр Говард Додд, престарелый председатель коммерческого банка, носящего его имя, вернее, имя его прапрадеда. Сэр Говард, прямой, как шомпол, весьма высокий джентльмен, больше походил на гвардейца-гренадера, чем на респектабельного банкира. Единственным его сходством с Харви были волосы, или, точнее, отсутствие таковых у обоих. При нём находился молодой секретарь, умный и перспективный тридцатилетний Джейми Кларк, сопровождавший председателя для страховки, чтобы тот не совершил для банка ничего такого, о чём мог бы впоследствии пожалеть. В глубине души Кларк восхищался деловыми качествами Меткафа, но считал, что это не тот клиент, с которым стоит иметь дело их банку. Как бы то ни было, нельзя сказать, что сегодня он неохотно отправился на скачки.
Оба экономиста — Колин Эмсон и Майкл Хоган из Гудзонского института — приехали сюда, чтобы проинформировать Харви, в каком удручающем состоянии находится английская экономика. Экономисты являлись полной противоположностью друг другу. Эмсон выбился из низов. В пятнадцать лет он бросил школу и занялся самообразованием. Используя своих знакомых, он создал компанию, специализирующуюся на вопросах налогообложения. Компания процветала благодаря привычке английского правительства проводить новый финансовый закон раз в несколько недель. Рослый, надёжный и добродушный, Эмсон всегда был готов прийти на помощь Харви, побеждал ли тот или проигрывал. В противоположность ему Хоган получил дипломы всех полагающихся в его сфере деятельности заведений — Винчестера, Тринити-колледжа в Оксфорде и Уортонской школы бизнеса в Пенсильвании. Он недолго работал в Лондоне в компании «Маккинзи», специализирующейся на консультациях по управлению, и со временем стал одним из ведущих экономистов Европы. Видевшие его стройную, подтянутую фигуру не удивились бы, узнав, что он является игроком в теннис международного класса. Темноволосый, кареглазый Хоган не сводил взгляда с Харви, с трудом скрывая своё презрение к этому миллионеру. Он в пятый раз получил приглашение на Аскот. Похоже, Харви не считал слово «нет» отказом.
