— Звучит великолепно. Вы очень организованный человек, Харви.
— Всегда был таким, Джеймс. Я пришёл к выводу, что в конечном счёте это окупается. Розали улетает на следующей неделе, и вы должны обсудить все детали до её отъезда. Может, вы ещё не в курсе, но завтра я улетаю в Америку.
«Страница 38А синего досье», — подумал Джеймс.
— Папуля, я приеду к тебе утром.
— Спокойной ночи, сэр.
Будущие тесть и зять пожали друг другу руки, и Джеймс вышел.
— Я говорила тебе, что он великолепен.
— Да, он приятный молодой человек, и твоя мать будет очень довольна.
В лифте Джеймс молчал, потому что с ними на первый этаж ехали ещё двое. Но как только они сели в «альфа-ромео», он сгрёб её в охапку, положил поперёк на колени и так отшлёпал, что Энн не знала, плакать ей или смеяться.
— За что?
— Так, на всякий случай. Если ты когда-либо после свадьбы забудешь, кто в доме хозяин.
— Ты самец, шовинист и свинья, я только пыталась тебе помочь.
Джеймс довёз Энн до её дома на бешеной скорости.
— А как надо понимать твою так называемую биографию — «папа дипломат, и мои родители живут в Вашингтоне?! — передразнил Джеймс. — Ещё какой дипломат!
— Джеймс, дорогой, я все понимаю, но мне нужно было что-то придумать, когда я поняла, с кем вы сражаетесь.
— И что, по-твоему, я должен сказать остальным?
— Ничего. Просто пригласи их на свадьбу. Объясни, что моя мать американка, и поэтому мы будем венчаться в Бостоне. Представляешь, какие у них будут лица, когда они узнают, кто твой будущий тесть. В любом случае тебе все равно придётся придумать план, чтобы не подвести их.
— Но обстоятельства изменились.
— Ничего они не изменились. Дело в том, что твои компаньоны все преуспели, а у тебя с планом ничего не получилось, поэтому будь любезен что-нибудь придумать до того, как прилетишь в Америку.
— Теперь понятно, что без твоей помощи у нас ничего не получилось бы.
— Ерунда, любимый. Я, например, никак не касалась операции Жан-Пьера. Я просто иногда добавляла штрих там, штрих здесь. Обещай, пожалуйста, что ты никогда больше не будешь меня шлёпать.
— Нет уж, буду — каждый раз, как вспомню об этой картине, а теперь, милая…
— Джеймс, ты сексуальный маньяк.
— Знаю, любимая. А как ты думаешь, мы, Бригсли, смогли бы вырастить кучу маленьких лордов на протяжении всех этих столетий?
Рано утром Энн уехала повидаться с отцом, а потом они с Джеймсом проводили его в аэропорт на рейс до Бостона. На обратном пути Энн не удержалась и спросила Джеймса, что же он скажет остальным, и получила следующий ответ:
— Придёт время — и все узнаешь. Не хочу, чтобы мой план поменяли у меня за спиной. Кстати, я даже рад, что в понедельник ты улетаешь в Америку.
18
Для Джеймса понедельник был вдвойне тяжёлым днём. Во-первых, утром он провожал Энн в аэропорт, а остальное время он должен был посвятить подготовке к вечерней встрече с Командой. Компаньоны уже провернули свои операции и теперь ждут только его. Сейчас ему будет трудно, как никогда: его жертва — его будущий тесть, но он понимал, что Энн права и этот довод не годился в качестве оправдания. Как бы то ни было, придётся облегчить Харви ещё на 250 000 долларов. Мысль, что он мог добиться этого с помощью всего нескольких слов в Оксфорде, постоянно терзала его, но и об этом он не мог рассказать друзьям. В Оксфорде Стивен пережил свой звёздный час.
Компаньоны договорились, что обедают в колледже Магдален, поэтому, как только закончился час пик, Джеймс выехал из Лондона.
— Ну, Джеймс, ты, как всегда, последний, — поприветствовал его Стивен.
— Надеюсь, хороший план отшлифовал, — вскользь бросил Жан-Пьер.
Джеймс ничего не ответил. «Как мы теперь хорошо знаем друг друга», — подумал он. Он чувствовал, что за двенадцать недель он узнал об этих троих больше, чем о любом из тех так называемых друзей, с которыми был знаком двадцать лет. Он впервые начал понимать, почему его отец всегда вспоминал о дружбе, завязавшейся во время войны, да ещё с людьми, с которыми его пути никогда бы не пересеклись. Джеймс чувствовал, что ему будет очень не хватать Стивена, когда тот вернётся в Америку. Успешное проведение операций фактически сулило им то, что в будущем каждый пойдёт своей дорогой. Джеймс станет последним, на ком завершится кошмар с акциями компании «Проспекта ойл», но в этом, без сомнения, имелись и свои преимущества.
Стивен не мог позволить себе относиться к их обеду, как к простому застолью. Как только официанты внесли первое и вышли, он постучал ложкой по столу и объявил заседание открытым.
— Стивен, ты должен пообещать мне, — обратился к нему Жан-Пьер.
— Пообещать что? — спросил Стивен.
— Когда мы вернём все деньги до последнего пенни, во главе стола буду сидеть я, а ты будешь молчать, пока тебе не предоставят слово.
— Обещаю, но только после того, как мы вернём последний пенс. На данный момент наше положение таково: мы вернули 777 560 долларов. На последнюю операцию потратили 50178 долларов, и, таким образом, общая сумма расходов составляет 27 661 доллар 24 цента. Следовательно, Меткаф все ещё должен нам 250101 доллар 24 цента.
Стивен вручил каждому листок с цифрами последнего баланса:
— Добавьте эту страницу к своим досье за номером 63В. Вопросы есть?
— Есть. Почему в этот раз такие большие расходы? — спросил Робин.
— Дело в том, что сверх необходимых расходов нам не повезло с курсом обмена фунта на доллар. В начале операции можно было получить 2,44 доллара за фунт. А сегодня я должен удовлетвориться 2 долларами 32 пенсами. Я трачу в фунтах, а счёт Меткафу выставляю в долларах по текущему курсу.
— Не собираясь уступить ему ни одного пенни, правильно? — спросил Джеймс.
— Ни одного. А теперь, прежде чем мы перейдём к следующему вопросу, мне хотелось бы занести в протокол…
— С каждым разом наши встречи все больше начинают походить на заседание палаты общин, — возмутился Жан-Пьер.
— Хватит квакать, лягушатник! — остановил его Робин.
— Слушай, ты, сутенёр с Харлей-стрит!
Поднялся шум и гам. Слуги, видавшие в своё время и более буйные вечеринки, уже размышляли, позовут ли их на помощь или нет.
— Тихо! — резко скомандовал Стивен, его громкий голос сразу всех отрезвил. — Я понимаю, что мы все довольны успешными операциями, но нам ещё необходимо получить 250101 доллар 24 цента.
— Главное, Стивен, не забыть про двадцать четыре цента.
— Жан-Пьер, когда ты впервые появился в этой комнате, ты не был таким разговорчивым.
