Доехав до нижнего этажа, Фицджералд быстро пошел к выходу, проворно лавируя между столами из нержавеющей стали, на которых стояли ряды закусок, заказанных постояльцами, и бутылки шампанского, которые предстояло открыть, если победит колумбийская команда. Он дошел до выхода, прошел через вращающиеся двери и исчез из виду, прежде чем кто-либо из поваров успел его остановить. Он пробежал по плохо освещенному коридору (накануне он вывинтил тут большинство лампочек) по направлению к тяжелой двери, которая вела в подземную автомобильную стоянку гостиницы.
Там он вынул из кармана пиджака большой ключ, закрыл за собой дверь и запер ее. Потом он направился к маленькому черному фольксвагену, припаркованному в темном углу. Вынув из кармана брюк другой, маленький ключ, он отпер дверцу машины, сел за руль, положил футляр под сиденье рядом с собой и включил зажигание. Мотор сразу же завелся, хотя на машине уже три дня не ездили. Фицджералд несколько раз нажал на акселератор и включил первую скорость.
Он не спеша провел машину между рядов припаркованных автомобилей и по крутому пандусу выехал на улицу. На верху пандуса он остановился. Полицейская машина врезалась в припаркованную машину, и полицейский даже не взглянул на Фицджералда. Он повернул налево и медленно поехал в сторону от площади Боливара.
И тут он услышал за собой звук сирены. Он взглянул в зеркальце заднего вида и увидел, что за ним, мигая огнями, несутся два полицейских мотоциклиста. Фицджералд свернул и остановился у тротуара, и мимо него промчалась машина скорой помощи с безжизненным телом Гусмана.
Фицджералд свернул налево и окольным путем поехал к ломбарду, часто два раза объезжая тот или иной квартал и повторяя путь, по которому он уже проехал. Через двадцать пять минут он въехал в узкую улочку и припарковался за большим грузовиком. Он вынул подержанный кожаный футляр из-под пассажирского сиденья и вышел, не заперев машину. Он полагал, что вернется к ней через две-три минуты.
Он быстро проверил, нет ли кого-нибудь на улице. Нет, никого не было видно.
Снова зазвенела сигнализация, когда Фицджералд вошел в заднюю дверь ломбарда. Но сейчас он не тревожился, что того гляди нагрянет полиция; большинство полицейских были по горло заняты: либо на стадионе, где вот-вот должен был начаться матч, либо на площади Боливара, где они арестовывали всех, кто был в радиусе мили от площади.
Закрыв дверь, Фицджералд вторично за этот день прошел через заднее помещение и, отодвинув занавеску из бусинок, застыл за прилавком. Он увидел, что на улице пусто, и положил кожаный футляр на его прежнее место в витрине.
Когда сеньор Эскобар в понедельник утром вернется в ломбард, как скоро он обнаружит, что одна из шести пуль была выстрелена, и на месте осталась только гильза? И даже тогда — побеспокоится ли он сообщить об этом в полицию?
Фицджералд вернулся к своему фольксвагену меньше чем через полторы минуты. Выезжая на большую улицу, он все еще слышал звон сигнализации. Ориентируясь по уличным знакам, он взял курс на аэропорт Эльдорадо. Никто не проявил к нему ни малейшего интереса. Во всяком случае, какая может быть связь между сигнализацией в районе Сан-Викторина и убийством кандидата в президенты на площади Боливара?
Выехав на автостраду, Фицджералд поехал по центральной полосе, ни на милю не превышая скорость. Мимо него, спеша в город, промчалось несколько полицейских машин. Даже если бы кто-нибудь остановил его, чтобы проверить документы, у него все было в порядке. В чемодане на заднем сиденье не было ничего такого, чего не могло было быть у почтенного бизнесмена, приехавшего в Колумбию продавать оборудование для горных работ.
Фицджералд съехал с автострады по направлению к аэропорту. Через четверть мили он вдруг повернул направо и въехал на автомобильную стоянку отеля «Сан-Себастьян». Он открыл бардачок и вынул паспорт на имя Дирка ван Ренсберга, испещренный всевозможными штампами. При помощи спичек, взятых в отеле «Эль-Бельведер», он поджег этот паспорт. Когда огонь почти обжигал ему пальцы, он открыл дверцу машины и бросил остатки паспорта на землю, подошвой погасив огонь — но так, чтобы можно было опознать эмблему Южной Африки. Он положил спички на пассажирское сиденье, взял с заднего сиденья чемодан и захлопнул дверцу, оставив ключ в зажигании. Он подошел ко входу в отель и опустил остатки паспорта на имя Дирка ван Ренсберга и большой тяжелый ключ в мусорный ящик у входа.
Фицджералд прошел во вращающиеся двери за группой японских бизнесменов и следом за ними вошел в лифт. Он был единственным, кто вышел на третьем этаже. Он направился к номеру 347. Там он вынул другую пластмассовую карточку и открыл дверь номера, снятого на другое имя. Он швырнул чемодан на кровать и посмотрел на часы. До отлета оставался час с четвертью.
Он снял пиджак и бросил его на стул. Затем открыл чемодан и вынул оттуда сумочку с умывальными принадлежностями — и с ней пошел в ванную. Прошло несколько секунд, пока вода не стала достаточно горячей, и тогда он вставил в умывальник затычку. Затем он подстриг ногти и вымыл руки так тщательно, как моет их хирург перед операцией.
Фицджералду потребовалось двадцать минут, чтобы удалить малейшие следы недельной небритости и с помощью нескольких порций шампуня, постояв под душем, вернуть своим волосам их первоначальный песочный цвет. Затем он насухо вытерся гостиничным полотенцем и вернулся в спальню, где надел чистые брюки. Он подошел к комоду, выдвинул третий ящик и пошарил рукой, пока не обнаружил коричневый бумажный сверток, прикрепленный клейкой лентой к ящику над ним. Хотя он не жил в этом номере уже несколько дней, он был уверен, что никто не обнаружил его тайник.
Фицджералд разорвал сверток и проверил его содержимое. Там был еще один паспорт, на другое имя, пятьсот долларов подержанными банкнотами и билет первого класса на самолет в Кейптаун. Скрывающиеся убийцы обычно не летят первым классом. Через пять минут он вышел из номера 347, раскидав прежнюю одежду по полу и повесив на внешнюю ручку двери карточку с надписью: «Favor de no molestar».
Он спустился на первый этаж, уверенный, что никто не обратит особого внимания на пятидесятилетнего мужчину в синей хлопчатобумажной рубашке, галстуке в полоску, спортивном пиджаке и серых фланелевых брюках. Он вышел из лифта и прошел через холл, не сделав попытки выписаться из отеля. Когда он прибыл восемью днями ранее, он авансом заплатил за все время своего пребывания в номере. Он ничего не брал из мини-бара, ни разу не заказывал ничего в номер, ни разу никуда не звонил по телефону и не смотрел платных фильмов. Так что к его счету не должно было быть никаких доплат.
Он подождал несколько минут, пока к подъезду не подкатил аэропортовый автобус. Фицджералд посмотрел на часы. До отлета осталось сорок три минуты. Он вовсе не беспокоился, что пропустит рейс № 63 самолета компании «Аутоперу» до Лимы. Он был уверен, что в этот день ничто не будет действовать по расписанию.
Выйдя из автобуса у здания аэропорта, он медленно пошел к регистрационной стойке, где ему сообщили, что полет в Лиму откладывается на час с лишним, чему он вовсе не удивился. Несколько полицейских в переполненном зале ожидания подозрительно разглядывали всех пассажиров, и хотя его несколько раз остановили, задавая всякие вопросы, а чемодан дважды обыскали, ему в конце концов разрешили пройти к выходу № 47.
