Во вторник утром Кэти нашла на коврике перед дверью пурпурный конверт со своим именем, написанным паутинообразным почерком. Поспешно вскрыв конверт, она обнаружила в нем два листа толстой бумаги одинакового цвета. Содержание сбило ее с толку, но в то же время принесло значительное облегчение.
Лондон ЮЩ-1
Честер-сквер 19 2
9 ноября, 1950 г.
Дорогая мисс Росс,
Благодарю вас за ваше письмо от прошлого понедельника, но боюсь, что не смогу помочь вам в ваших поисках. У меня два сына, младшим из которых является Найджел. Недавно он отделился от меня и стал жить в Дорсете вместе с женой и моим двухлетним внуком Джайлзом Раймондом.
Моим старшим сыном действительно был Гай Фрэнсис Трентам, награжденный Военным крестом за второе Марнское сражения, по он умер от туберкулеза в 1922 году после продолжительной болезни. Он никогда не был женат и не оставил после себя детей.
Малый Военный крест пропал у него после того, как он побывал у своих дальних родственников в Мельбурне. Я рада, что он нашелся через столь долгие годы, и буду чрезвычайно благодарна, если вы сможете вернуть мне его в ближайшее время. Я уверена, что теперь, когда вам стало известно его происхождение, вы больше не захотите хранить у себя то, что ошибочно считали своей семейной реликвией.
С уважением
Этель Трентам.
Кэти успокоилась, узнав, что Гай Трентам умер за год до ее появления на свет. Это значило, что она не могла находиться в родственных отношениях с человеком, причинившим столько горя ее будущим свекрови и свекру. Военный крест, должно быть, как-то попал в руки ее таинственного отца, решила она и, преодолев душевное сопротивление, убедила себя в том, что должна незамедлительно вернуть крест миссис Трентам.
После откровений миссис Трентам Кэти усомнилась в том, что ей когда-нибудь удастся узнать, кто были ее родители, тем более что теперь, когда Дэниел занимал такое большое место в ее жизни, она не собиралась в ближайшее время возвращаться в Австралию. Как бы там ни было, но дальнейшие поиски отца стали казаться ей бессмысленными.
В пятницу вечером она направлялась в Кембридж, и ее совесть была так же чиста, как и в день их первой встречи с Дэниелом, когда она сказала ему, что не имеет представления о своих родителях. На душе у нее было легко еще и от того, что задержка оказалась случайной. Кэти не могла вспомнить более счастливого момента в своей жизни, чем этот, когда поезд, постукивая колесами на стыках, мчал ее к университетскому городку. Она нащупала маленький крест, который теперь висел на золотой цепочке, подаренной Дэниелом в день ее рождения. Ей было грустно от того, что скоро придется расстаться с ним, так как она уже решила, что отошлет его по почте миссис Трентам, как только вернется после уик-энда с Дэниелом.
Поезд прибыл в Кембридж, опоздав всего на несколько минут. Кэти подхватила свой маленький чемоданчик и вышла на привокзальную площадь, рассчитывая увидеть Дэниела, ожидающего ее в своей малолитражке: еще не было случая, чтобы он опоздал на встречу с ней. Но в этот раз ни Дэниела, ни его автомобиля не было видно. Она удивилась еще больше, когда он не появился и через двадцать минут. Вернувшись в здание вокзала, она опустила два пенни в телефонный аппарат и набрала номер квартиры Дэниела. В трубке звучали длинные гудки, но ей не пришлось нажимать кнопку «А», так как никто не снимал трубку.
Озадаченная отсутствием Дэниела, Кэти вновь вышла из вокзала и попросила одного из ожидавших водителей отвезти ее в колледж Тринити.
Когда такси доставило ее в новый городок, Кэти еще больше удивилась, увидев, что малолитражка Дэниела стоит на своем обычном месте. Расплатившись с таксистом, она направилась через двор к теперь уже хорошо знакомому подъезду.
В душе она уже начала поддразнивать Дэниела за то, что он не встретил ее: неужели подобное отношение станет обычным явлением, когда они поженятся? Может быть, теперь он будет относиться к ней, как к студентке, не сдавшей свои зачеты? По истертым каменным ступенькам она поднялась к его квартире и тихо постучала в дверь на тот случай, если у него находится кто-то из студентов. Ответа не последовало, и после вторичного стука она отворила тяжелую дубовую дверь, решив, что придется подождать, пока он вернется.
Ее крик, наверное, был слышен каждому жильцу в подъезде «Б».
Первый из студентов, оказавшийся на месте происшествия, обнаружил распростертое тело молодой женщины, лежавшей вниз лицом посередине комнаты. Колени у него подкосились, учебники выпали из рук, и его стало тошнить. Судорожно хватив воздуха, он поспешно развернулся и на четвереньках стал выбираться из кабинета. Второй раз он не в силах был увидеть зрелище, которое открылось ему вначале, когда он попал в квартиру.
Доктор Трумпер продолжал тихо раскачиваться под балкой на потолке.
Чарли
1950–1964
Глава 42
Прошли три бессонные ночи. На четвертое утро я вместе с многочисленными друзьями Дэниела, его коллегами и студентами отстоял службу за упокой его души в университетской церкви. Каким-то образом мне удалось вынести эту муку и продержаться до конца недели, во многом благодаря Дафни, тихо и умело устраивавшей все необходимое. Кэти не могла присутствовать на панихиде, так как находилась под наблюдением в адденбрукской больнице.
Я стоял рядом с Бекки. Хор пел «Быстро опускается вечер». Мой затуманенный мозг пытался восстановить события последних трех дней и обнаружить в них хоть какой-то смысл. После того как Дафни сообщила мне, что Дэниел лишил себя жизни, — тот, кто выбрал ее для этой миссии, понимал значение слова «сострадание», — я немедленно выехал в Кембридж, упросив ее ничего не говорить Бекки, пока я сам не узнаю, что же произошло в действительности. Часа через два, когда я приехал в университетский городок, тело Дэниела уже было снято, а Кэти отправлена в Адденбрук в состоянии шока. Полицейский инспектор, занимающийся расследованием дела, проявил максимум внимания ко мне. Позднее я побывал в морге и опознал тело, воздавая должное Богу за то, что он хотя бы избавил Бекки от последней встречи с сыном в этом заледенелом помещении.
«Не оставь меня, Господи…»
Я сказал полиции, что не могу представить себе причины, по которой Дэниел мог бы лишить себя жизни, — он только что обручился, и я никогда еще не видел его более счастливым, чем в последнее время. Затем инспектор показал мне его предсмертную записку: стандартный лист с единственным абзацем, написанным от руки.
— Они обычно оставляют записки, вы знаете, — сказал он.
Я не знал.
Перед глазами поплыли слова, написанные аккуратным академическим почерком Дэниела:
Теперь, когда я не могу жениться на Кэти, мне больше незачем жить. Ради Бога, позаботьтесь о моем ребенке.
Дэниел.
