— Я, наверное, полетела бы даже на крыле, — сказала Бекки, возвратившись из кухни.
Гай рассмеялся.
— Не переживай, три года пролетят как одно мгновение, и, как только я вернусь, мы сразу же поженимся. — Он поднял свой стакан и наблюдал, как она пьет.
Некоторое время они молчали.
Бекки поднялась из-за стола с чувством легкого головокружения.
— Надо поставить чайник, — сказала она.
Вернувшись назад, она не заметила, что ее стакан был вновь полон.
— Спасибо за чудесный вечер, — услышала Бекки слова Гая и забеспокоилась, решив, что он, по всей видимости, собрался уходить.
— Боюсь, что пришло время заняться мытьем посуды, поскольку прислуги у тебя нет, а я своего денщика оставил в казарме.
— Нет, не беспокойся об этом. — Бекки икнула. — В конце концов, я могу потратить целый год на то, чтобы все перемыть, затем еще год, чтобы вытереть, и еще год, чтобы расставить по своим местам.
Смех Гая был прерван свистком закипевшего на кухне чайника.
— Это не займет и минуты. Почему бы тебе не налить себе коньяку? — добавила Бекки, отправляясь на кухню, где она выбрала две чашки без трещин. Когда она вновь вернулась с чашками, наполненными горячим и крепким кофе, ей показалось, что свет в гостиной был немного притушен. Поставив их на столик рядом с диваном, она сказала:
— Кофе такой горячий, что мы сможем его пить лишь минуты через две.
Он подал ей большую рюмку, наполовину наполненную коньяком, и поднял свой бокал в ожидании. После некоторых колебаний она сделала глоток и села рядом с ним. Какое-то время никто из них не произносил ни слова. Потом он внезапно поставил свой бокал, обнял ее и теперь уже страстно стал целовать сначала в губы, затем в шею, а затем в открытые плечи. Бекки начала сопротивляться, только когда почувствовала, как его рука из-за спины перекочевала на ее грудь.
Гай оторвался от нее и сказал:
— У меня есть сюрприз для тебя, дорогая, который я приберег на сегодняшний вечер.
— И какой же?
— Завтра о нашей помолвке будет напечатано в «Таймс».
Какое-то время Бекки лишь с удивлением смотрела на Гая.
— О, дорогой, это чудесно. — Она обняла его и больше не сопротивлялась, когда его рука вновь легла ей на грудь.
— А как отреагирует на это твоя мать? — вновь отпрянула она.
— Меня совершенно не заботит ее реакция, — произнес Гай и опять принялся целовать ее шею. Рука его переместилась на другую грудь, губы ее раскрылись, и их языки соприкоснулись.
Она почувствовала, как он расстегивает пуговицы на ее платье сзади, сначала медленно, а затем все более уверенно. Выпустив ее из объятий, он снял парадный китель с галстуком и забросил их за спинку дивана. Покрывшаяся краской стыда Бекки раздумывала, не следует ли ей дать понять, что они и так уже зашли слишком далеко.
Когда Гай стал расстегивать свою рубашку, ее на какой-то миг охватила паника. События начали выходить из-под контроля.
Гай наклонился вперед и спустил верх платья с ее плеч. Когда он вновь принялся целовать ее, она почувствовала, как его рука пытается расстегнуть на ней лифчик.
Бекки надеялась на то, что он может не знать, где находятся застежки. Однако вскоре ей стало предельно ясно, что он уже преодолевал подобные трудности раньше. Умело покончив с досадными застежками, он помедлил лишь секунду, прежде чем переключить свое внимание на ее ноги. Добравшись туда, где начинались чулки, он внезапно замер и, глядя в ее глаза, зашептал:
— До сих пор я только мысленно представлял, как все будет, но даже не мог предположить, что ты так прекрасна.
— Спасибо. — Бекки выпрямилась на диване.
Гай подал ей рюмку с коньяком, и она слегка отпила из нее, подумывая о том, чтобы извиниться за остывший кофе и под этим предлогом уйти на кухню.
— Однако есть одна вещь, которая расстраивает меня в этот вечер, — добавил он, удерживая руку у нее на бедре.
— Вещь, которая расстраивает? — Бекки отставила свою рюмку, теперь уже явно чувствуя опьянение.
— Да, — сказал Гай. — Это твое обручальное кольцо.
— Мое обручальное кольцо?
— Я заказал его у Гаррарда больше месяца назад, и они обещали, что оно будет готово к сегодняшнему вечеру. Но сегодня после обеда сообщили, что я смогу забрать его только завтра утром.
— Это не имеет значения, — сказала Бекки.
— Имеет, — возразил Гай. — Мне бы хотелось надеть его на твой пальчик сегодня вечером, поэтому я очень надеюсь, что ты придешь завтра на вокзал немного пораньше, чем мы планировали. Я намерен упасть на одно колено и вручить тебе его.
Бекки стояла и с улыбкой слушала, как Гай, сжимая ее в объятиях, говорил:
— Я буду любить тебя вечно, ты ведь знаешь об этом?
Платье Дафни соскользнуло на пол. Гай взял ее за руку, и она повела его в спальню.
Быстро отбросив верхнюю простыню, он запрыгнул в постель и протянул к ней руки. Когда она оказалась рядом, он проворно снял с нее оставшуюся одежду и стал покрывать поцелуями все ее тело, занявшись затем любовью с такой сноровкой, которая могла появиться, как подозревала Бекки, только после значительной практики.
Хотя сам по себе акт был болезненным, Бекки удивилась, как быстро закончилось обещанное ощущение, и она еще долго продолжала прижиматься к Гаю. Он постоянно повторял, как она ему дорога, и это помогало Бекки чувствовать себя менее виноватой. Они ведь, в конце концов, были обручены.
Бекки пребывала в полусне, когда ей показалось, что хлопнула входная дверь. Перевернувшись на другой бок, она предположила, что звук донесся из квартиры выше. Гай даже не пошевелился. Совершенно неожиданно дверь спальни распахнулась, и на пороге появилась Дафни.
— Прошу прощения, я не сообразила, — прошептала она и тихо прикрыла за собой дверь.
Бекки оценивающе посмотрела на своего любовника. Он улыбнулся и обнял ее.
— Не стоит беспокоиться по поводу Дафни. Она никому не скажет.
Когда Бекки пришла на первую платформу, вокзал Ватерлоо уже был полон мужчин в форме. Она опоздала на пару минут и была немного удивлена тем, что Гай еще не пришел. Затем в памяти у нее всплыло, что он должен забрать кольцо на улице Албемарл.
В расписании движения значилось: «Поезд к пароходу в Саутгемптон, отплывающему в Индию, отправляется в 11.30». С беспокойством оглядывая платформу, Беюси задержала свой взгляд на кучке девиц беспомощного вида. Сбившись под станционными часами, они все разом говорили натянутыми и срывающимися голосами о выездах на охоту, игре в поло и о восходящих звездах сезона, угнетаемые при этом общим сознанием того, что девушке не принято сопровождать офицера в Саутгемптон, если она не жена или официально не обручена с ним. «Но „Таймс“ этим утром подтвердит, что мы с Гаем обручены, — подумала Бекки, — так что я, наверное, буду приглашена проехать с ним до самого побережья…»
