На губах Тома мелькнула улыбка.
— Значит, вы готовы к драке, мистер Трумпер?
— Можете не сомневаться в этом. Тут я полностью на стороне мистера Черчилля. — Я остановился, чтобы проверить витрину со шляпами и шарфами. — Сколько у нас занято сотрудников в настоящее время?
— Семьдесят один.
— И сколько из них, по вашему мнению, собираются принять участие в забастовке?
— С полдюжины, самое большое — с десяток, и то только те, которые являются членами союза торговых работников. Но, кроме того, некоторым из наших сотрудников будет нелегко добраться до места работы из-за остановки общественного транспорта.
— В таком случае дайте мне сегодня к вечеру фамилии всех тех, в ком вы не уверены, и я побеседую с каждым из них в течение недели. По крайней мере одному-двум из них я сумею раскрыть глаза на их будущее в этой компании.
— А что будет с самой компанией, если забастовка все же развернется?
— Когда вы возьмете в толк, Том, что ничего угрожающего для Трумперов не предвидится.
— Сид Рексал думает…
— Могу заверить вас, что как раз этого он не делает.
— …думает, что в следующем месяце на продажу пойдут по меньшей мере три магазина, а если случится всеобщая забастовка, то таких магазинов может внезапно оказаться гораздо больше. Шахтеры убеждают…
— Чарли Трумпера они не убедят, — сказал я ему. — Поэтому, как только услышите, что появился продавец, сразу же дайте мне знать, ибо я по-прежнему покупатель.
— В то время как все вокруг продавцы?
— Это как раз тот момент, когда надо покупать, — ответил я. — В трамвай надо входить тогда, когда все из него выходят. Так что предоставьте мне их фамилии, Том. А я пока схожу в банк, — сообщил я, направляясь в сторону Найтсбридж.
— В тишине своего нового кабинета на Бромптон-роуд Хадлоу проинформировал меня о том, что на счету у Трумперов в настоящее время находится свыше двенадцати тысяч фунтов, что является надежной гарантией от всяких неожиданностей, связанных со всеобщей забастовкой.
— И вы туда же, — заметил я с раздражением. — Никакой забастовки не будет. Но даже если она случится, то продлится не больше двух дней, по моим предположениям.
— Так же, как прошлая война? — сказал Хадлоу, бросая на меня внимательный взгляд через свои круглые очки. — Я от природы человек осторожный, мистер Трумпер…
— Ну, а я нет, — прервал я его. — Так что приготовьтесь к тому, что наличность будет употреблена с пользой для дела.
— Я уже зарезервировал примерно половину суммы на случай, если миссис Трентам не сможет расплатиться за 1-й номер, — напомнил он. — У нее все еще есть… — он повернулся к висевшему на стене календарю, — пятьдесят два дня, чтобы сделать это.
— Эти дни станут, я бы сказал, испытанием нашей выдержки.
— Если на рынке предстоят потрясения, то, может быть, нам не следует ставить на карту все до последнего. Вам не кажется, мистер Трумпер?
— Нет, не кажется, и как раз поэтому я… — мне едва удалось сдержаться, чтобы не дать выхода своим подлинным чувствам.
— Да, действительно, — ответил Хадлоу, еще более смутив меня. — И это как раз одна из причин, по которой я искренне поддерживал вас в прошлом, — добавил он великодушно.
С течением времени я вынужден был признать, что всеобщая забастовка действительно становилась все более и более вероятной. Витавшее в воздухе чувство беспокойства и неуверенности в будущем привело к тому, что один за другим на продажу пошли два магазина.
Я купил их по самым низким ценам на условиях немедленного расчета. И таким образом, благодаря расторопности, с которой Кроутер оформил все бумаги, а Хадлоу обеспечил наличность, записал в свой актив сначала обувной магазин, а затем аптеку.
Когда всеобщая забастовка все же началась, а это случилось во вторник 4 мая 1926 года, полковник и я были на улице ни свет ни заря и прошли ее из конца в конец, проверяя каждую из своих торговых точек. Все магазины, принадлежавшие членам комитета Сида Рексала, стояли закрытыми, что было равносильно капитуляции перед забастовщиками. Но я, тем не менее, одобрил разработанный полковником план операции «замыкание», которая по сигналу от меня позволяла Тому Арнольду закрыть и запереть все тринадцать наших магазинов за три минуты. В прошлую субботу я видел, как Том проводил «практическую отработку» этих действий, вызывая улыбки на лицах прохожих.
Хотя в первое утро забастовки стояла прекрасная погода, а улицы были переполнены, единственной уступкой с моей стороны перед беспорядочно шарахающимися толпами стало то, что я убрал товар с тротуаров перед 147-м и 131-м магазинами.
В восемь часов Том доложил мне, что всего восемь сотрудников не явились на работу, и это несмотря на огромные пробки на дорогах, вынуждающие общественный транспорт простаивать часами без движения. К тому же один из неприбывших был действительно болен.
Прогуливаясь с полковником по Челси-террас, мы лишь изредка сталкивались с грубостями, настоящей же угрозы беспорядков не чувствовалось, и люди в основной своей массе настроены были до странного добродушно. Молодые парни даже затеяли игру в футбол на улице.
Первые признаки настоящих беспорядков появились на следующее утро, когда в витрину ювелирно-часового магазина был брошен кирпич. Я видел, как двое или трое молодых разбойников схватили из витрины то, что попалось под руку, и бросились бежать. Толпу охватило беспокойство, и из нее понеслись призывы к действиям, поэтому мне ничего не осталось, как только подать сигнал Тому Арнольду, находившемуся в пятидесяти ярдах от меня на дороге, и от него тут же донеслось шесть свистков. В течение трех минут, как констатировал полковник, все до единого наши магазины были закрыты и заперты. Я не тронулся с места, пока не появилась полиция и не арестовала нескольких человек. Хотя напряжение еще не спало, через час я дал указание Тому открыть магазины и продолжить торговлю как ни в чем не бывало. А еще через три часа ювелирные изделия в витрине 5-го магазина были заменены скобяными товарами — это утро оказалось не совсем подходящим для торговли драгоценностями.
В четверг всего трое не явились на работу, зато на Челси-террас я насчитал еще четыре закрытых магазина. Улицы к этому времени казались намного спокойнее. За завтраком Бекки сообщила мне, что «Таймс» сегодня не выйдет, так как забастовали печатники. В ответ на это правительство стало выпускать свою собственную газету под названием «Бритиш газетт», являющуюся детищем мистера Черчилля, которая сообщила своим читателям, что железнодорожники и другие работники транспорта в настоящее время в массовом порядке возвращаются на свои рабочие места. Но, несмотря на это, Норман Косгрейв, владелец рыбного магазина под номером 11, решил, что с него достаточно, и обратился ко мне с вопросом, сколько я готов дать ему за его хозяйство. Договорившись о цене утром, мы после обеда уже были в банке, чтобы закрыть сделку. Одного телефонного звонка оказалось достаточно, чтобы Кроутер отпечатал необходимые документы, а Хадлоу выписал чек ко времени нашего прибытия, так что мне осталось лишь поставить свою подпись. Вернувшись на Челси-террас, я тут же поставил Тома Арнольда заведовать рыбным магазином, пока он не найдет подходящую замену на место Косгрейва. Я ничего не говорил ему в то время, но только через несколько недель после того, как он передал дело парню из Биллинсгейта, от него перестал исходить специфический и очень устойчивый запах.
