– Согласен. И в наших интересах, чтобы они не преуспели в том, к чему стремятся. Необходимо сохранить монарха Бахрейна на троне. Пусть он из королевского дома, но этот человек борется с коррупцией и заставляет подданных принимать решения. Если короля свергнут, кто придет на его место? Очередное марионеточное правительство Ирана, подобное тому, что правит в Багдаде? Правительство, в котором не будет наших друзей? – Произнося слова, шеф безопасности Исламии для убедительности стучал о стол пальцем. – Сегодня утром мы проголосовали за то, чтобы тайно перечислить бахрейнскому правительству средства на социальные программы и создание рабочих мест в беднейших шиитских районах.
Солнце село, и с севера подул прохладный ветерок. Официанты зажгли лампы-грелки и удалились, оставив шейха наедине с гостем.
– Значит, шура стала вести себя разумнее, чем ты говорил, когда мы встречались в прошлый раз? – спросил Ахмед.
– Далеко не всегда. – Официанты принесли жаренного на гриле морского окуня. Абдулла, не спеша, разломил вилкой филе и продолжал: – Сильная фракция под руководством Зубайра бен Тайера требует ужесточения правил совета, чтобы женщины сидели по домам, ну да ты прекрасно знаешь список их требований. – Он в сердцах швырнул вилку на стол. – Они хотят, чтобы мы приступили к экспорту революции, привнесли в ислам ваххабизм, увеличили вооруженные силы настолько, чтобы выступить против неверных. Именно они настаивают на полном осуществлении китайского ракетного проекта. А теперь требуют, чтобы мы обзавелись ядерными боеголовками к ракетам. Приобрели у Китая, Пакистана, Северной Кореи или построили собственные.
Ахмед поперхнулся и словно для того, чтобы привести себя в чувство, ухватился за стол.
– Брат, они же повторяют все ошибки, которые совершили Ас-Сауды! Этот путь ведет к застою, если не того хуже. Народ не поддержит их на выборах.
Абдулла помолчал, затем посмотрел Ахмеду в глаза:
– Они не желают выборов. Или, точнее, готовы допустить единственные выборы, которые утвердят их власть. А в дальнейшем голосовать позволят только признанным деятелям ислама.
– Боже мой! – прошептал Ахмед скорее себе, чем брату. – Один мужчина, один голос, один раз.
– Что ты сказал? – переспросил Абдулла.
– Так американцы характеризуют выборы в Алжире. В голосовании участвуют только мужчины, они отдают свой голос единственный раз и в дальнейшем лишаются права своего волеизъявления. Нельзя допустить такого же у нас.
– Американцы! – Абдулла презрительно сплюнул. – Американцы уверены, что демократия решает все проблемы! Потребовалась сотня лет, чтобы весь их народ получил право голосовать – женщины, бедняки, черные. И что это дало? Они тратят уйму денег на свои избирательные кампании. Для них это игра, в которую они не прекращают играть. А каковы результаты? Мы избавились от наследственного правления, а в США оно существует до сих пор: отцы уступают место сыновьям, жены стремятся занять положение мужей.
– Их население триста двадцать пять миллионов человек. И сколько на это количество народа правящих семей? – Абдулла пренебрежительно махнул рукой. – Разве американцы искоренили бедность? Разве не требуют, чтобы граждане платили за медицинские услуги, за образование? И это в самой, как считается, богатой стране мира!
– Они считают себя настолько выше остальных, что решили преобразить арабский мир по своему отвратительному подобию. И каким же образом? Бомбардировкой наших городов, убийством наших женщин и детей! Вечным заточением людей в тюрьмы! Насилием над ними! – Абдулла повторял тираду, которую Ахмед уже слышал раньше.
– При всем уважении к тебе речь не о том, чтобы мы стали такими же, как американцы, – ответил он. – Надо выполнять то, что мы обещали народу: больше свободы, больше прогресса, больше возможностей, участие в государственных делах и владение долей богатств страны. – Ахмед вспомнил формулировки, которыми брат сыпал до революции. – Нельзя идти по пути Ас-Саудов. Они тянули народ вспять тем, что транжирили народные нефтяные деньги, экспортируя свои ваххабитские воззрения на ислам, которые многие из нас не поддерживают. Приобретали у американцев, англичан, французов и китайцев дорогостоящее оружие. Лишили прав наших сестер и засекретили семейные совещания.
– Неужели, брат, ты сражался и отнимал жизни ради того, чтобы к власти пришли новые Ас-Сауды и опять смотрели на народ как на граждан второго сорта?
Абдулла не сводил с него глаз, но Ахмед чувствовал, что не в состоянии остановиться. Он давно собирался высказать все это брату.
– Да, я жил в Северной Америке, но бывал в Германии и Сингапуре, ездил на медицинские конференции в Китай и в Великобританию. Все изобретения сделаны там. Технологии и фармацевтика. Ответь, что за последнее столетие сумели изобрести мы? Мир ушел от нас вперед, поскольку к нашим лодыжкам привязан камень ваххабизма. Наши ученые изучают один Коран, это хорошо, но у нас слишком много специалистов по Корану на одно поколение.
Ахмед достал из-под халата синюю книжицу:
– Вот доклад ООН по арабскому миру. Как мы соотносимся в цифрах с остальной планетой. Совсем не в нашу пользу. В современной жизни побеждают знания, науки и те страны, где сделан упор на образование, обмен информацией и исследования.
Обрати внимание на соотношения. – Он быстро переворачивал страницы. – Два процента нашего населения имеют доступ к Интернету, тогда как в Корее – девяносто восемь. Ежегодно на арабский язык переводится пять книг в расчете на миллион человек, а на испанский – девятьсот. Даже на собственном языке мы публикуем всего один процент мировой книгопродукции. Из пяти выпускаемых книг одна обязательно носит религиозный характер. Мы тратим на исследования менее одной трети нашего ВНП.
[61]
Вероятно, этим объясняется факт, что каждый четвертый выпускник университета покидает арабский мир, как только представляется возможность. Мы не создаем знаний, и мы не импортируем знания. Мы импортируем готовые товары. Таким способом в современном мире не живут. И это отбрасывает нас далеко назад.
Можно быть современным человеком и в то же время мусульманином. Я встречал в Канаде, Германии и США ученых – правоверных мусульман. Ислам – самая быстрорастущая конфессия в Америке. Там никто не возбраняет мусульманам следовать учению Пророка, да будет он благословен во веки веков. Кроме того, Пророк никогда не говорил, что мы должны обращать или убивать христиан и иудеев. Ведь стоит только начать – пусть этот процесс отнимет столетия – но мы все равно превратим нашу маленькую планету в пустыню. Неужели этого хотел Аллах? Если ядерное оружие попадет к нам в руки, оно погубит нашу страну.
Если фракция бен Тайера возьмет в совете верх, мы останемся рабами собственной нефти и будем наблюдать, как она истекает из земли, куда поместил ее Аллах. А деньги, которые мы будем за нее зарабатывать, так и станем тратить на псевдорелигиозные шоу. Мы не страна, а нефтяное хранилище. А коли так, обязательно придут другие. Это будут скорпионы, которые гоняются за своей любимой едой, бесценной черной жидкостью. Станут держать нас в порабощении, заставят покупать у них все, что нам требуется, в том числе оружие, которое нам вовсе не нужно.
