— Мне жаль, — сказала Труда, хотя, казалось, наоборот, испытывала облегчение. — Я была у Антонии. И затем на минутку заглянула к Хайнцу. Они арестовали парней. Ты читал?
— Да, — ответил Якоб. — Также я прочитал их показания, где они утверждают, что всегда выпускали девушек из машины.
— Конечно, они будут это утверждать, — сказала Труда. — Зачем им признаваться, как все было на самом деле. Но Хайнц считает, что ложь им ничего не даст.
— Ну, если Хайнц так считает… — ворчливо заметил Якоб и пошел в дом. Однако он тоже так считал.
Труда поставила велосипед в сарай. В этот вечер они ужинали вдвоем. На ночь Бен не вернулся домой. Дальше все пошло своим чередом.
Тяжелые времена
Тогда, в августе 80-го года, довольно быстро выяснилось, что Аннету Лесслер Бен не убивал. Спустя полчаса после того, как Герта Франкен передала Хильде Петцхольд соответствующие наблюдения, Хильда появилась в кухне Труды. Она помялась немного, прежде чем повторить слова Герты.
Труда не знала, что сказать в ответ. Бен отнял куклу у Аннеты и толкнул девочку, когда она захотела вернуть свою собственность. Поэтому Аннета и закричала. Бен получил от Труды шлепок по заду и отправился в свою комнату. Во всяком случае, так предполагала Труда. И была абсолютно уверена, что в начале седьмого Аннета в полном здравии за руку с Антонией покинула их двор.
На всякий случай Труда в присутствии Хильды позвонила Антонии и заставила ее подтвердить их благополучное возвращение домой. После того как Хильда ушла, Труда несколько часов не могла справиться с ознобом при мысли, что Бен мог напасть на какого-нибудь другого ребенка. Только позже, отправившись спать, Труда поняла, что за «труп» сумасшедшая старуха видела у Бена под мышкой. Как ему удалось незаметно вытащить куклу из дома, осталось загадкой.
Когда вечером Якоб вернулся домой — о сказанном Хильдой он ничего не знал, — ему бросилось в глаза, что между подушками чего-то не хватает. О том, что кукла была уже третьей по счету, он так никогда и не узнал. Но Якобу было достаточно и одной. Труда пыталась остановить его, просила и умоляла мужа, чтобы он не врывался в комнату Бена и не вытаскивал спящего мальчика из кровати.
— Дай мне с ним поговорить. Возможно, он всего лишь спрятал ее.
Труда сама не верила себе, после того как Хильда слово в слово передала то, что видела Герта Франкен. Однако Якоб не хотел спускать сыну с рук.
— Он должен научиться делать различие между своим и чужим.
Бен так этому и не научился. Когда Антония, как обычно, появилась у них в следующую субботу, Бен снова превратился в свирепого воина, вырвал из рук Аннеты куклу и в следующую минуту уже оторвал той ноги.
— Труда, не расстраивайся так, — успокаивала ее Антония. — Все дети периодически что-то ломают. У Аннеты кукол больше, чем ей необходимо. Одной больше или меньше — не имеет значения.
— Не в этом дело, — беспомощно вымолвила Труда.
Объяснить, в чем дело, она не могла даже Антонии, которой обычно рассказывала о многом. Антония определенно так просто дело не оставит. И полиция уже побеседовала с Бруно Клоем об исчезнувшей артистке, это Труда знала от Якоба. От Бруно они не смогли ничего добиться. И Бруно не допустит, чтобы из-за такого, как Бен, ему стало плохо.
Поэтому Труда только сказала:
— Не знаю, что с ним происходит. Так плохо, как сейчас, он еще никогда себя не вел.
А он стал вести себя еще хуже. Но в этом был виноват Якоб. В последнее воскресенье сентября в 80-м году, сразу после полудня, к ним от имени муниципалитета явился Хайнц Люкка с намерением убедить Якоба в необходимости огородить яблоневый сад. Хайнц Люкка считал, что вполне достаточно будет маленькой изгороди. Ограда предотвратит возможность падения в песчаную шахту случайных пешеходов. Что касалось издержек, Хайнц Люкка хотел выторговать для Якоба скидку в магазине строительных товаров Вильмрода.
— Когда мне необходимо что-нибудь приобрести, я плачу полную цену, — неприветливо сказал Якоб. — И в мой сад нечего соваться. Это земельная собственность. Если я однажды поймаю там какого-нибудь пешехода, пусть пеняет на себя. Моя шахта не место для сбрасывания мусора. Думаешь, я не знаю, что ночью туда сбрасывают мусор? Мне постоянно вытаптывают там траву.
Хайнц Люкка, напротив, считал, что человеческая жизнь дороже травы, и, в конце концов, по соседству имеются дети. К тому же Якоб должен подумать о собственном сыне, который часто шатается по саду.
— А теперь, Якоб, попробуй сказать, что это не так. Он гуляет даже поздно вечером. Я часто его вижу, когда выхожу с собакой.
Якоб не стал ничего отвечать. В дверях гостиной появился Бен, услышавший голос Люкки.
— Ага, пришел мой друг, — сказал Хайнц Люкка и стал рыться в карманах пиджака в поисках шоколада.
— Посмотри-ка, что у меня для тебя есть. Хочешь мне помочь? Может, нам удастся совместными усилиями убедить твоего отца, что сад нуждается в ограждении.
— Нечего и убеждать, — ворчливо заметил Якоб. — Там есть табличка «Вход воспрещен!». Вполне достаточно.
Бен взял плитку из рук Хайнца Люкки, сорвал обертку, засунул шоколад себе за щеку и потерся лбом о рукав пиджака адвоката. Хайнц Люкка погладил его по волосам и улыбнулся.
При виде таких нежностей досада Якоба переросла в ярость. Глядеть на то, как человек вроде Люкки, чьи бесчисленные гнусные поступки в молодые годы пересчитать у Якоба не хватило бы пальцев на руках, лестью выманивает у сына нежные жесты, было выше его сил. О руку отца Бен никогда не терся лбом.
— Иди к матери, — приказал мальчику Якоб.
Бен покинул помещение, но тем не менее пошел не к Труде на кухню, а направился к лестнице. Труда видела его краешком глаза, но не обратила особого внимания. Она знала, что сын и до этого был в своей комнате и длинным кривым гвоздем выцарапывал на картофельной кожуре какие-то знаки. И не заметила, как через несколько минут Бен вернулся с куклой Аниты. Труда как раз отправилась в свинарник с остатками пищи. Бен с куклой вошел в гостиную и положил ее на колени Хайнца Люкки.
— Хочешь подарить мне куколку? — спросил Хайнц Люкка. — Ты хороший парень. Но все-таки игрушка принадлежит тебе.
— Сволочь, — сказал Бен, снова взял куклу, сорвал с нее платье и оторвал одну ногу. Затем бросил куклу на пол и с такой силой наступил на тело, что оно хрустнуло.
Когда Труда вернулась на кухню, она услышала крик из гостиной. Хайнц Люкка сидел в кресле, держал тело куклы в одной руке, вырванную ногу — в другой и, явно шокированный, качал головой, в то время как Якоб колотил Бена. Труда в два шага оказалась рядом с Якобом, хотела удержать его руку и получила такой сильный удар в грудь, что чуть не упала. Якоб был вне себя.
— Якоб! — призвал его Хайнц Люкка.
— Не лезь не в свое дело! — крикнул Якоб.
