– Петр у нас родился и вырос в Грозном. Женился, ребенка
завел. Жил себе, жил и даже не подозревал, что живет на чужой территории.
Долгие годы дружил с соседями, чеченами, встречали праздники вместе, вместе
сидели за одним столом, фактически жили одной жизнью. Люди не сами стали
ненавидеть друг друга и считать друг друга врагами. Но началась война. Все
рухнуло. Кому-то было выгодно поссорить два народа. Жена и ребенок погибли
сразу, как только началась война. Мать погибла чуть позже и это было совсем уж
страшно. Мать погибла от рук русского солдата… Он убил ее случайно, по
неосторожности… Петр бросился на этого солдата, отобрал у него оружие и вдруг
увидел совершенно детские глаза, полные отчаяния. Петр не смог убить этого
пацана, хотя понимал, что тот вряд ли будет долго жить, потому что в этой войне
редко кто остается в живых. Вскоре погиб и отец Петра. Оставшись один, Петр
пошел воевать сам. А когда его ранило и он чудом выжил, он приехал в Москву к
родной тете, но скоро понял, что никому не нужен… Его лишили всего… Никто не
просил у него извинения, извини, мол, брат. Так получилось. Война, сам
понимаешь…
Слава надолго замолчал, а потом безнадежно махнул рукой:
– А про меня и говорить не стоит. Со мной все ясно.
– Нет уж, говори, – тихо сказала Светка.
– А чего тут говорить… Бывший военный, а это переводится как
бывший нищий. По три месяца задерживали мизерную зарплату. Жена варила
различные каши. Вместо сливочного масла – маргарин. Мясное по большим
праздникам. Для сына редчайшим лакомством было яблоко. А затем он заболел. У
нас не было денег и на лекарства… Жена взяла больного ребенка и ушла к своему
бывшему однокласснику… Он был директором коммерческой фирмы. Странно. В школе –
двоечник, самый тупой из ребят, а тут… В общем, сына спасли, а жене понравилась
жизнь на широкую ногу. Вскоре она запретила мне встречаться с сыном, а потом
потребовала отказную на ребенка. Ее новый муж захотел его усыновить. Я не
согласился. И тут она припомнила мне все: что в школе я был отличником, что в
военном училище получил красный диплом, а в результате держал семью на каше с
маргарином. Она кричала, что я никогда не женюсь, потому что ни одна дура не
захочет жить в казенной квартире, перебиваясь от пайка до пайка. Что мой
ребенок стыдится собственного отца. Что ее нынешний супруг дал им все. Я не
выдержал и сказал, что он спекулянт, потому что ничего не производит, ничего не
создает. Он просто покупает подешевле, а продает подороже. Я сказал, что наша
армия обязательно встанет с колен, что наше государство одумается, поймет, что
нельзя экономить на том, кто защищает нашу Родину, потому что может наступить
момент, когда он продаст эту Родину с голоду… Когда я сказал, что уверен –
придет время и все будут жить достойно, она швырнула в меня табуреткой и
назвала ублюдком. «Лучше жить с вором и спекулянтом, чем с нищим защитником
отечества!» – кричала она и требовала отказаться от сына. Я этого не сделал. Не
отказался от сына. Я отказался от тех принципов, с которыми жил долгие, долгие
годы. Я ушел из армии. Поначалу было тяжело. Больно вырывать из себя мечту,
отказаться от дела всей своей жизни. Мне очень нравилось то, чем я занимаюсь.
Знаете, иногда мне снится военная форма. Я очень уважаю военных. За их огромное
терпение. Они терпят, а я не смог… – Слава нервничал, но, откашлявшись, все же
продолжил: – Так вот, я хочу выпить за то, что в этой жизни мы нашли друг
друга. Пусть кто-то нас осудит, пусть мы действуем вопреки закону… Не судите,
да не судимы будете. Спасибо вам всем, что вы есть. Я вас всех очень люблю и
всегда готов прийти к вам на помощь. По первому зову… Давайте не будем
ругаться. Наша работа рискованная, каждый наш вечер в ресторане может быть
последним. Давайте выпьем за собственное благополучие, за благополучие родных и
близких, у кого они еще остались. И, конечно же, за удачу, потому что в нашем
деле без нее никак не обойтись.
Мы все встали и, не говоря ни слова, выпили до самого дна.
Заиграла приятная, легкая музыка, шампанское приятно
задурманило усталую голову, и я откинулась на спинку кресла.
– Лер, давай я тебе кусочек утки положу, – заботливо
предложил Петр.
– Я Стаса жду. Я с ним обещала поужинать.
– Смотри, а то с голоду помрешь. Уже даже Михалыч за стол
сел со своими пацанами, Стаса твоего не дождался. Наверно, у него какие-то
семейные дела… Лерка, мне кажется, тебе с ним встречаться вообще не в радость.
– А вот это не твое дело! – одернула я Петра и, чтобы
смягчить свою резкость, миролюбиво добавила: – Ну ладно. Давай, положи свою
утку, а то я и вправду с голоду умру.
– Если бы, Лерка, ты была моей женщиной и хоть немного меня
полюбила, я бы все для тебя сделал… Я бы тебе даже звезду с неба достал.
– Ага, только мне бы пришлось тебе лестницу подставлять…
Я весело подмигнула Светке.
– Лер, давай выпьем по коктейлю «Секс на пляже».
– По-моему, тебе больше не коктейль нравится, а название.
Светка рассмеялась и подозвала официанта. Пока готовили
коктейль, она успела поболтать по мобильному телефону.
– За нас с тобой, подруга, – сказала она, чокаясь со мной. –
За таких женщин, как мы. За нашу природную хитрость, то, что мы при желании
можем любого мужика вокруг пальца обвести. Знаешь, кто сейчас звонил?
– Кто?
– Сослуживица из «Радара». Я же с работы сразу после обеда
отпросилась, сказала, что от переживаний у меня голова закружилась. Она хотела
узнать, как я себя чувствую, вот и пришлось соврать, что температура поднялась
и с завтрашнего дня больничный возьму.
– Что там на фирме-то?
– Да ничего особенного. Все проснулись, живы, здоровы.
Директор больше всего переживал, что в шприце помимо снотворного была еще
какая-нибудь гадость. Успокоился только тогда, когда удостоверился, что
снотворное не принесло никакого вреда его драгоценному здоровью.
– Да в шприце, кроме снотворного, ничего не было…
– Это мы с тобой знаем, а он откуда мог знать?! Он когда
проснулся, сначала матерился на чем свет стоит, а когда узнал, что сейф
обчистили, вырвал последние волосы на потной лысине.
– А милицию он вызывал?
– Я не спросила. Слишком подозрительный вопрос. Вообще, по
моим расчетам, он в милицию заявить не должен. Это же «черные» деньги, ни по
каким документам они не проходили. Поди, объясни их происхождение! У Дмитрия
два выхода. Первый – заявить в милицию, но при этом назвать минимальную сумму,
якобы лежавшую в сейфе. Так, кстати, делали многие, кого мы грабили. И второй
выход, вообще смириться и молчать.
– И как, ты думаешь, он сделает?
