– Вообще-то я живу в своем загородном доме, но иногда бываю
и здесь. Я приехал вчера, чтобы сходить на аукцион и купить старинный
портсигар.
– Ну и что, вы его купили?
– Купил и очень этим доволен.
– Вы коллекционируете старинные вещи?
– У меня довольно приличная коллекция. Я увлекаюсь
раритетами эпохи Наполеона Бонапарта. У меня есть собственный ломбард. Здесь
же, на Арбате. Знаете, люди часто сдают безумно дорогие вещи за бесценок.
– А почему сдают за бесценок?
– Некоторые просто не знают их истинную ценность, других
заставляет это делать нужда, необходимость получить деньги сразу. До
перестройки я работал в Пушкинском музее, наверно, именно тогда я и заразился
коллекционированием. Я скупал дорогие вещи за ничтожные копейки.
– Ой, да это же спекуляция!
– Это не спекуляция. В спекуляции человек покупает
подешевле, а продает подороже. Я ничего не продавал. Я покупал для коллекции.
– И что вы делаете со всеми своими вещами?
– Я обращаюсь с ними как с живыми людьми.
– Как интересно.
– Я желаю им доброй ночи, спокойного дня. Это не просто
вещи. Они живые. В них тепло многих поколений.
– Вы знаете, я никогда не думала, что так интересно общаться
с антикваром, – непринужденно засмеялась я. – Мне кажется, что вы сами как
будто старинный.
– Не правда. Я вполне молодой мужчина.
– И очень даже симпатичный.
– Ну что, вы не боитесь антиквара?
– У меня никогда не было знакомых антикваров, но я
совершенно вас не боюсь.
– Тогда добро пожаловать в гости.
Как только мы зашли в лифт, я почувствовала, что тревога
оставляет меня. Я перевела дыхание и стала разглядывать зеркало, пушистый коврик
на полу…
– Что же вас так встревожило? – спросил Александр.
– Наверно, это просто усталость. Слишком много работы в
последнее время. Скажите, у вас бывает такое ощущение, будто за вами следят?
– У вас есть на то причины?
– В том то и дело, что нет. За мной совершенно некому
следить, да и никто не знает, что я здесь. Никто из моих знакомых даже
представления не имеет о том, что я поехала гулять на Старый Арбат.
– Тогда вам нечего беспокоиться. – Я бы этого не сказала.
– Признаться, когда мы шли к моему дому, я не заметил ничего
особенного. Но, судя по тому, как вы жестоко расправились со своим телефоном, у
вас довольно крупные неприятности.
– Да нет, просто телефон надоел, – попыталась соврать я. –
Трезвонит как угорелый. Житья от него нет. А так спокойно, хорошо. И какой
дурак придумал этот мобильный!
Лифт остановился на последнем этаже. Лестничная площадка
была уставлена горшками с живыми растениями.
– А вот и моя холостяцкая берлога. – Открыв дверь, Александр
пропустил меня вперед.
Холостяцкая берлога оказалась довольно большим двухэтажным
жильем, состоящим из двенадцати комнат, в число которых входил кабинет,
библиотека, столовая, несколько спален, гостиных и других помещений.
– Да, а у вас очень даже интересно. Как в музее.
Мой новый знакомый улыбнулся и принялся распаковывать
сервиз. Он делал это так бережно, так осторожно, что я невольно залюбовалась
его движениями.
– Вы так обращаетесь с сервизом…
– Как?
– Ну словно с любимой женщиной.
– А как обращаются с любимой женщиной?
– Вам лучше знать.
– Я подзабыл. Слишком долго у меня не было любимой женщины.
Иногда мне кажется, что у меня ее вообще не было.
– Вы феминист?
Я задала вопрос и прыснула со смеху от того, что сморозила
глупость.
– Как вы сказали? Феминист?
– Ну да…
– А разве есть такое понятие?
– Наверно, нет, но я думаю, вы поняли, что я хотела
спросить. Вы считаете, что можно прожить и без женщин?
– О… Без женщин прожить нельзя. Без женщин вообще никуда.
Пока Александр занимался своим сервизом, я прогуливалась по
огромной гостиной и рассматривала старинные картины в дорогих позолоченных
рамках. Подойдя к камину, я опустилась на колени и представила себе, как он
выглядит, когда в нем пылает огонь.
Неожиданно кто-то взял меня за руку и заставил вернуться в
реальность. Я подняла глаза и увидела сидящего рядом Александра. Его теплая
ладонь создавала ощущение чего-то родного, близкого.
– О чем вы думаете?
– Я думаю, как выглядит этот камин, если его растопить.
– А хотите, растопим?
– Это можно?
– А почему бы нет!
– Я думала, он антикварный и из-за своей древности
декоративный.
– Он не имеет никакого отношения к старине. Он сделан под
старину, чтобы смог вписаться в интерьер дома. А вообще вы не правы.
– В чем?
– В том, что антикварными вещами нельзя пользоваться. Сейчас
мы растопим камин и будем пить чай из только что купленного сервиза.
– Может, не нужно?
– Но почему?
– А вдруг я уроню чашку?
– Не уроните.
– Я никогда не пила чай из такого сервиза, боюсь, у меня
руки дрожать будут.
– Да… Таких сервизов остались считанные единицы, и все они
уже давно в надежных руках знатоков.
Александр принялся растапливать камин, а я села на медвежью
шкуру, лежащую на полу, и поджала под себя ноги.
– Наверно, у вас никогда не было знакомых антикваров, –
заметил он.
– Это точно. На аукционы я не хожу, а в антикварную лавку
зашла первый раз в жизни.
– Мало того что сейчас вы будете пить из сервиза ручной
работы итальянского мастера шестнадцатого века, вы будете его пить за чайным
столиком эпохи Георга Третьего.
