– Например, такая женщина, как ты. Я не пойму, Лерка, что ты
взъелась-то?! В этой Венеции вообще ловить нечего. Помойка, а не город. Воняет
какой-то тухлятиной и сыростью. У меня чуть астма не развилась, ей-богу. А на
этом карнавале, кроме мигрени, я вообще ничего не чувствовал. Гремит музыка,
орут пьяные, все почему-то хохочут…
– А с кем ты туда ездил?
– С женой.
– Наверно, именно поэтому тебе там и не понравилось.
– Ну, если тебе так хочется, мы как-нибудь съездим вдвоем.
– Не хочу.
– Почему?
– Не хочу ездить туда, где ты был со своей женой.
– Вот и правильно. Лучше мотанем в какое-нибудь более
приличное место.
– Стас, скажи, а в Венеции есть мост Ри-альто?
– Есть, а откуда ты про него знаешь?
– Странно. Он мне просто приснился.
– Ну и сны у тебя…
– Нормальные сны. Очень странно, что мне снятся вещи,
которых я раньше не видела и даже никогда не слышала о них.
– И что же тут странного?
– Но ведь я знаю название этих вещей! Никогда не думала, что
такое может быть.
Мой любовник никогда не отличался особой фантазией и потому
быстро сменил тему:
– Лер, ты не о том думаешь. Сегодня у тебя ответственный день,
лучше о работе думай.
– У меня каждый день ответственный! Если о работе постоянно
думать, в психиатрическую лечебницу загремишь.
– Ну зачем же постоянно… Просто пора настраиваться на нужный
лад, а то мне кажется, что ты еще в кровати валяешься, – никак не мог
успокоиться мой деловой любовничек.
– Валяюсь, и что из этого?!.
– Так ведь через пару часов к тебе ребята приедут. Ты должна
быть в полной боевой готовности. Уж я-то знаю, что ты свое лицо по утрам часа
два пудришь-красишь…
– Милый, ты меня с кем-то путаешь. Мне хватает тридцати, а
иногда и двадцати минут.
– Ну хорошо. Давай вставай и начинай собираться. Когда ты
идешь на работу, я всегда переживаю за тебя, моя девочка. Пускай тебя хранит
моя большая любовь. Сегодня вечером завалимся в ресторан и оторвемся по полной
программе. Береги себя, родная. Обязательно береги.
– Стас, давай обойдемся без трогательных реплик! Аж муторно,
ей-богу. Когда я закончу, обязательно позвоню.
– Странная ты, Лера. Женщины только и ждут от мужчин
ласковых слов, а тебе, я смотрю, они совсем не нужны. Иногда ты такая ласковая
и пушистая, а иногда такая щетинистая и колючая. Скажи, а когда тебе снилась
Венеция, ты была там одна?
– Нет.
– С мужчиной?
– С мужчиной…
– С каким мужчиной?!
Я почувствовала, что Стас не на шутку занервничал.
– Я что-то не пойму… Ты ревнуешь меня к моему сну?!
– Я не ревную. Я просто задал вопрос.
– Но ведь это всего-навсего сон…
– Думаю, этот сон не такой уж и безобидный, совсем не такой,
каким ты хочешь его представить.
Закончив разговор, я положила телефонную трубку и с
удовольствием потянулась. Где-то там осталась далекая Венеция с незнакомым
мужчиной, одетым в костюм ковбоя, манящие карнавальные огни и ощущение приятной
свободы. А впереди реальная жизнь с уже порядком поднадоевшим любовником, к
ревности которого я научилась относиться довольно равнодушно.
Вскочив с кровати, я направилась в ванную и встала под
ледяной душ. Холодный душ всегда приводит в порядок мою нервную систему, дает
положительный настрой. Постояв пару минут под упругими струями воды, я
закуталась в махровое полотенце и посмотрела на часы. До того как приедут
мальчики, оставалось полтора часа, предостаточно, чтобы выпить чашечку
ароматного кофе, нанести грим на лицо и вообще привести себя в тот вид, который
необходим сегодня. Я должна стать довольно загорелой эффектной женщиной,
значит, побольше темно-абрикосового тона. Тональная пудра тоже темная…
Ярко-красная, кричащая помада придаст мне еще больше сексапильности, даже
вульгарности. И конечно же васильковые линзы… О, эти незабываемые васильковые
глаза, которые так любят мужчины! Я улыбнулась своему отражению в зеркале, затем
нарастила на краешки глаз несколько довольно длинных, поднятых вверх ресничек.
Перед такими глазами не устоит ни один, даже самый стойкий мужчина!
Достав из комода совершенно белый парик с пышными локонами
до самых плеч, я натянула его на голову и слегка причесала. Кокетливо поправив
непослушный локон, я сложила ярко-красные губы бантиком и захлопала пушистыми
наращенными ресницами.
– Хороша, чертовка! Бог мой, как же хороша! – Я послала
воздушный поцелуй своему отражению. – Если бы я была мужиком, то при виде столь
обворожительного создания тут же бы лишилась рассудка или, на худой конец,
потеряла дар речи. Но мужик нынче пошел не тот. Голыми руками не возьмешь.
Просто так не сдается. Для того чтобы он потерял рассудок, приходится
поработать некоторое время. Импотенция одним словом, она самая…
Нацепив легкую юбку, спущенную на бедрах, я надела такую же
легкую кофточку и подошла к иконке, стоящей на подоконнике. Перекрестившись,
произнесла вызубренную наизусть молитву и попросила у Бога прощения за все свои
прошлые многочисленные грехи. Да и не только за прошлые. За предстоящие тоже.
Обведя блуждающим взглядом квартиру, я посмотрела на свою
детскую фотографию, которая стояла в рамке на журнальном столике. Смеющаяся
маленькая девчушка с огромными белыми бантами на голове и железным значком из
серии «Ну погоди!» на праздничном платье. Внизу надпись: «Валерия. Пять лет».
– Я обязательно вернусь, – глухо сказала я своей детской
фотографии и, сдерживая слезы, отвернулась.
