– Лер, ну чего ты надулась? Мне было очень даже хорошо. Я по
тебе так скучал! Не изменял, в отличие от некоторых. Ну что ты надулась как
мышь на крупу? Я, Лерка, хорошее всегда помню. Будешь по-моему делать, я в
мусарню на тебя не заявлю. Не злись, Лерка, мне разрядка тоже нужна. Не одному
твоему Козицкому кайфовать.
– Что ж тебя твои бигуди не разряжают?!
– Она в этом деле, в отличие от тебя, не мастерица. Она меня
разряжала последний раз лет десять назад. У нее хлеба зимой не выпросишь.
– Хреновая у тебя семейная жизнь. Башка седая, а ты все
просишь.
– Вы все только до загса давать умеете, а после регистрации
трясетесь так, как будто у вас там из золота. Я тебе тысячу раз говорил, что в
браке ничего хорошего нет.
Стас положил руку мне на плечо, но я резко ее скинула и
вытерла набежавшие слезы.
– Ладно, Лерка, топай к своему Козицкому.
– Ты хочешь, чтобы я вернулась к нему?
– Конечно. Может, и вправду говорят, что на ловца и зверь
бежит. Ну что, сделаем антикварное дело?! Выбирай, что тебе по душе – пойти на
пожизненное или сдать нам своего антиквара.
– Что?!
– Ты не думай, я человек слова. Антикварное дело обстряпаем,
и пойдешь на покой. Я тебя на пенсию, Лерка, отправлю. Честное слово. Сам буду
выплачивать тебе пенсию пожизненно.
– Что ты имеешь в виду?
– Слушай меня внимательно. – В голосе Стаса появились
довольно властные нотки, которые требовали полного подчинения. – Сейчас топаешь
к Козицкому, разыгрываешь из себя даму сердца, вешаешь ему на уши свою любовную
бредятину и увозишь его в загородный дом. Здесь, на Арбате, мы его хату не
накроем. Больно много наворотов, сложная сигнализация, спецохрана. Мы за этим
Козицким давно охотимся, а тут ты нам его сама подкатила. Ну ты молодец! Ты у
меня бесценная. И как ты на него вышла? Словно знала, что мы за ним охотимся.
Короче, уезжаете в его загородный дом, и ты делаешь так, чтобы он отпустил двух
своих охранников и выключил сигнализацию. Как ты это сделаешь, меня не
касается. Вы должны остаться в доме одни. Совершенно одни. Если он не захочет
отключить сигнализацию, научись ею пользоваться и сделай это сама. На все про
все тебе две недели. Встречаемся через неделю на твоей квартире. В обед.
Нарисуешь мне подробную схему дома, опишешь все ценности. Долго у него не
торчи, тащи за город и все изучай. Чем быстрее ты приступишь к ознакомлению,
тем больше вероятность успеха операции. Не люблю я делиться своей женщиной, но
ради такого дела можно. Дам Козицкому тобой попользоваться.
– Ты хоть понимаешь, что говоришь?
– Конечно, и очень даже хорошо. Я слишком долго над этим
думал и взвесил все «за» и «против». Я когда узнал, что ты с Козицким
связалась, даже не поверил. Я тебе за твое предательство сберегательный банк
специально сделал, чтобы ты под мою власть попала. Твою измену я уже пережил.
Это дело обстряпаем и, клянусь, это будет твое последнее дело. Пойми, у тебя
выбора нет. Если что не так сделаешь, сдам тебя мусарам. Давай без фокусов.
– А что будет с Козицким? Что будет после того, как ночью
придут твои люди? Они убьют его? Или они убьют нас обоих? Наверно, обоих. Нет
свидетелей – нет подозрений.
– Лерка, да я по поводу тебя никогда на мокрое не пойду, –
принялся уверять меня Стас. – Разве я могу с любимой женщиной такое сделать?
Никогда. Уж если кого и можно будет хлопнуть, то это Козицкого.
– Стас, я не могу это сделать, – прошептала я, не поднимая
глаз. – Все что угодно, но только Козицкого не трогай. Любое другое дело, но
Козицкого оставь. Умоляю тебя, оставь. Я сделаю тебе еще десять дел, но только
других… Тех, которые не будут касаться его. Я не могу ему сделать плохо.
Поверь, не могу.
– А мне никаких дел от тебя больше не надо. Мне надо только
это.
– Стас, умоляю, – тусклым голосом простонала я.
– Лера. У тебя дочь. Подумай о ней.
Стас посмотрел на часы.
– Давай иди, он, наверно, тебя уже заждался. Мой телефон
знаешь. Если что, звони. Но помни, один неверный шаг, и я сдаю тебя ментам.
Сделаю все, чтобы тебе в этой жизни уже никогда не было хорошо. Встречаемся
ровно через неделю на твоей квартире. В час дня. До свидания, мадам Козицкая.
Хочешь, я тебя провожу?
– Зачем?
– Я его научу, как с тобой обращаться. К тебе же особый
подход нужен. Ты женщина необычная. Ну ладно… Короче так. Сдаешь мне Козицкого,
и я все прощаю, хотя веры тебе уже нет. Если ты меня раз предала, то предашь и
еще. Но я добрый. Теперь все в твоих руках, все в твоей власти.
Я обернулась, вздрогнула – рядом с машиной стоял Саша.
– Я ждал, ждал. Не выдержал и спустился.
– Но зачем? Я бы сама пришла.
Я вышла из машины и смотрела на него виновными глазами.
– Один раз ты уже говорила мне это и исчезла на несколько
дней, – тихо сказал он и взял меня за руку.
Из машины вывалился нанюхавшийся кокаина Стас, и я потащила
Сашу в сторону дома.
– Пойдем, мы уже поговорили.
– Здрасте, – Стас в упор смотрел на Козицкого и произнес с
издевкой в голосе: – Ты, братан, ничего не подумай. Мы просто одноклассники.
Друзья детства. А сначала ходили в один детский сад. У нас даже горшки по
соседству стояли. А затем сидели за одной партой. Лерка всегда давала мне
списывать. Мы тут немного про школу поговорили, про наших учителей.
– Это вы избили Валерию?
– Да что ты, братан! Я на Лерку руки никогда бы не поднял.
Разве такую красавицу можно?! Я ее сам не трогаю и другим не дам.
Лицо Стаса перекосилось от злости. Поняв, что сейчас может
произойти непоправимое, я изо всех сил дернула Сашу за руку.
– Пошли! Ты же видишь, человек не в себе…
– Лера, ты иди, а мы поговорим. И я обещаю тебе, он больше
никогда не тронет тебя.
– Говорю тебе, человек не в себе!
Я снова потянула Сашу, и он пошел за мной.
– Почему он не в себе? – спросил он, когда мы подошли к
арке.
– На коксе сидит.
– А что такое кокс?
– Это кокаин. Такой белый порошок.
– А ты когда-нибудь его пробовала?
– Я – нет. А он капитально присел на кокс. Раньше был
поспокойнее.
