Рэрдов, конечно же, никогда не раскрыл бы королю Эдуарду секрет красок. Королевским особам лучше всего восхищаться красками на расстоянии. Но с другой стороны, без обещания раскрыть секрет король не пожаловал бы барону эту землю — тем более после того, как Рэрдов захватил ее без королевского разрешения. Лишь обещание изготовить краски и превратить их в грозное оружие спасло Рэрдова от королевского гнева.
А сейчас дела у короля Эдуарда шли скверно. Шотландцы демонстрировали свой бунтарский дух и даже вели с Францией переговоры о взаимной помощи. Старые же приемы борьбы с бунтовщиками — поджоги, грабежи, мечи в сердце, — по-видимому, потеряли убедительность, и Эдуарду требовалось особое оружие, чтобы усмирить шотландцев и их союзников. И такое оружие должен был дать королю Рэрдов.
Уишминцы являлись мечтой любого воителя. Эти краски, повергающие в трепет своими оттенками, еще и легко воспламенялись. Превращенные в порошок и нагретые, они мгновенно взрывались, создавая вспышку такую горячую, что она могла обратить в пепел великое множество воинов. И разумеется, всех шотландских бунтовщиков. Так что было ясно: король разгневается, узнав, что Рэрдов пытается за его спиной использовать краски как оружие.
— А что знает другой ирландец? — спросил Рэрдов. — Тот, которого мы захватили?
— Вы ведь приказали казнить его, — напомнил Пентони. — Но похоже, что он направлялся на встречу с Редом. С преступником.
Рэрдов резко повернул голову.
— И это пока О’Мэлглин был здесь? — проворчал барон.
Советник кивнул:
— Совершенно верно, милорд. Пока О’Мэлглин морочил вам голову.
— Ты полагаешь, он хотел отвлечь меня?
— Возможно. — Пентони пожал плечами.
Рэрдов снова разразился проклятиями, затем вернулся к насущной проблеме:
— Значит, ирландец должен был встретиться с этим негодяем Редом? Для чего?
Пентони не стал утруждать себя ответом. Откуда он мог знать о цели этой встречи? И в любом случае Ред — не настоящее имя преступника, а настоящего не знал никто. Рискованные предприятия Реда были широко известны, и все они обычно имели отношение к далекой Шотландии или к Англии; сам же он был неуловим, словно призрак. В течение двадцати лет Ред расстраивал планы Эдуарда в кампаниях короля против шотландцев, — а теперь, выходит, обратил свое внимание на Ирландию? Если так, то это не сулило королю Эдуарду ничего хорошего.
— Где они должны были встретиться?
— Мы не знаем. — Пентони покачал головой. — Тот ирландец умер, не успев ничего сказать.
— Неужели мои солдаты не могли удержаться от излишней жестокости? — проворчал барон; казалось, он уже забыл, что сам же и приказал казнить пленника. — Чего ты ждешь?! — набросился он на Пентони. — Пошли за Балфом. Он отправится на север, чтобы схватить О’Мэлглина и сучку.
Солдаты выступили через двадцать минут, все одетые по-походному, вооруженные мечами и яростью своего господина. А впереди отряда скакал громадный капитан Балф — на него-то и смотрел Пентони, стоявший в это время на башне. Советник наблюдал за отрядом до тех пор, пока солдаты не скрылись из виду. Потом, уже спускаясь с башни, он в задумчивости пробормотал:
— Интересно, во что была одета беглянка?
Глава 17
Едва открыв глаза, Финниан увидел округлые груди девушки, выглядывавшие из глубокого выреза ее рубашки. Сенна, чуть наклонившись, стояла возле него на коленях, и ее распушенные волосы свисали шелковым, хотя и грязноватым, занавесом. Подчиняясь инстинкту, Финниан протянул к девушке руку.
— Вы не думаете, что пора отправляться в Дублин? — спросила она.
— Куда? — Его рука мгновенно опустилась.
Сенна присела на корточки; за прошедший день ее щеки немного зарумянились от солнца, и вся она словно светилась.
— В Дублин. Разве мы не туда направляемся?
Финниан приподнялся на локтях и осмотрелся. Уже смеркалось, и приближалось время вечерней службы. Сделав глубокий вдох, он зевнул и провёл пятерней по волосам.
— Милая, мы не идем в Дублин. Мне кажется, я уже говорил вам об этом.
Сенна коротко кивнула и тут же сказала:
— Да-да, вспоминаю что-то такое… Но я думала, вы шутите.
— Вот как? Если кто-то не соглашается с вами, то это означает, что он шутит?
— Когда говорят… совершенно смехотворные вещи, я, конечно, вижу в этом шутку, — заявила Сенна.
Финниан тяжко вздохнул.
— Тогда, милая, послушайте меня, потому что я не шучу. Так вот, мы идем не в Дублин.
Девушка отпрянула и прошептала:
— Но почему?
— А подумайте-ка хорошенько своей очаровательной головкой… — Финниан снова откинулся на спину. — Вы еще не догадались, что Королевская дорога — это именно то место, куда Рэрдов отправится искать вас?
— Ну, я… — Сенна помолчала. — Да, возможно, он будет искать меня именно там. Но вы, ирландец, разве не думали о том, что вас он будет искать именно в таких местах, как это?
— Вы, наверное, были тяжким испытанием для своей мамочки, — пробурчал Финниан, прикрыв глаза.
— Я была тяжким испытанием для своего папочки, — ответила Сенна, передразнивая его ирландское произношение.
— Мы не идем в Дублин, ясно?
— Значит, это серьезно?
— Абсолютно. Как смертный грех.
Она была спокойна, но казалось, что ее спокойствие — это зловещее затишье перед бурей, под яростью которой скоро начнут сгибаться деревья.
— Мое хозяйство не может обойтись без меня, — заявила Сенна.
— Тогда вам не следовало приезжать в Эйре. — Финниан вдруг подумал, что его спутница вот-вот вонзит нож ему в сердце.
Но она всего лишь проговорила:
— Я приехала сюда ради дела.
— Вы приехали ради денег.
Девушка в ярости зашипела, но, как ни странно, ничего не сказала. Финниан же попытался вздремнуть, чтобы хоть немного отдохнуть. В течение всего дня он постоянно был начеку, хотя и казался спящим. Сенна, судя по всему, тоже почти весь День бодрствовала. Было ясно, что она очень устала, но в данный момент все равно могла наброситься на него с кулаками.
— Милая, вы как весенний ветер, — со вздохом проговорил Финниан. — Никогда не успокаиваетесь. Мы не собираемся идти по Королевской дороге в Дублин. Вы сумасшедшая, если так решили.
— Я сумасшедшая, потому что доверилась вам.
— Я ведь никогда не говорил, что отведу вас в Дублин, верно?
— Но я же просила вас!
— Что ж, в таком случае вам следовало найти себе другого проводника. Более подходящего для роли безропотного слуги.
