— Все, чего мне хочется, — это оказаться дома. — Да, ей хотелось оказаться дома, там, где не было ни воющих по ночам волков, ни солдат барона. А единственной водной преградой там был тихий ручей, протекавший у сараев.
Но там же, дома, ей приходилось все вечера сидеть за счетными книгами, лежавшими у нее на письменном столе. И там почти всегда царила тишина, а «прибыльные овцы» являлись всего лишь ярко-белыми пятнами на уныло-коричневых просторах ее души.
— Значит, это все, чего вы хотите? Оказаться дома?
«Нет! — кричало ее сердце. — Нет, нет, нет!»
— Да, это все, — ответила Сенна.
Финниан молча кивнул и отошел от нее.
Когда же наступили сумерки, они забросили за плечи свои мешки и снова тронулись в путь.
Глава 20
Был их третий полдень с тех пор, как они убежали от Рэрдова, и сейчас они стояли у реки неподалеку от крохотной деревушки, а у самого берега покачивались небольшие лодки каплевидной формы.
— Слава Богу, — проговорил Финниан.
Сенна взглянула на него вопросительно, и он добавил:
— На лодке ведь путешествовать намного быстрее. И легче.
— Мы украдем лодку? — удивилась девушка.
Ирландец едва заметно усмехнулся:
— Да, Сенна. Украдем.
Низко пригибаясь к земле, Финниан спустился к воде и тут же нырнул в высокие заросли тростника и болотных растений. На этом берегу реки никого не было, но на противоположном жители деревни занимались своими делами — женщины стирали белье, и от одной хижины к другой с криком бегал босоногий ребенок.
Чуть помедлив, Сенна последовала за своим спутником. И тут же улеглась рядом с ним среди прибрежных зарослей. Лежа в своем укрытии, они наблюдали за обитателями деревни, и Сенне сейчас вспоминалось детство; она чувствовала себя маленькой девочкой, играющей в прятки с братом Уиллом. Ах, в какие захватывающие игры они тогда играли! Но их игры продолжались недолго, так как Уилла послали обучаться воинскому делу, чтобы впоследствии он мог стать рыцарем. А стоимость обучения она, Сенна, обеспечивала сама, ибо в возрасте пятнадцати лет взяла в свои руки все хозяйство. В результате брат во время обучения ни в чем не нуждался.
«Уилл, наверное, даже плавать научился», — с тоской подумала Сенна, когда от пронесшегося по реке порыва ветра закачались лодки.
Запустив руку в свой мешок, она достала фляжку с виски и, откупорив ее, сделала для смелости глоток, который обжег ей все нутро. Финниан взглянул на нее с некоторым удивлением, и она, вздохнув, прошептала:
— Я не умею плавать.
— Следовало бы научиться. — Ирландец снова смотрел на реку и на покачивающиеся лодки.
Сенна сделала еще один обжигающий глоток и пробормотала:
— Почему я должна уметь плавать? Какая от этого польза?
— Это помогает, когда возникает необходимость переправиться через реку.
Она снова отхлебнула виски.
— Зато я умею делать кое-что другое.
— Да, верно, — буркнул Финниан. — Вы делаете деньги, дуете виски и много болтаете.
— А еще, — Сенна улыбнулась, — я умею обращаться с оружием, если вас это интересует.
Тут ирландец внимательно посмотрел на нее, затем тоже улыбнулся и спросил:
— Неужели действительно умеете? А кто вас этому научил?
— Мой брат Уилл. Он многому научил меня. Например, пользоваться луком и кинжалом.
Финниан промолчал. Переломив пополам стебель тростника, он несколько секунд в задумчивости жевал его мягкий кончик, потом пробормотал:
— Боже правый…
Сенна взглянула на него вопросительно.
— А что, нельзя учить женщину владеть оружием?
— Можно, но не вас, — ответил ирландец. Потом, широко улыбнувшись, проговорил: — Милая, ваш брат совершал преступление, обучая вас пользоваться луком и кинжалом.
— Пока что это никому не причинило вреда. Да и нельзя сказать, что я очень хорошо владею луком.
— О-о, я уверен, что если вы поставите перед собой такую цель, то в конце концов добьетесь своего. — Немного помолчав, Финниан заметил: — И все же я удивлен, что ваш отец разрешил обучать вас этому.
Сенна с грустью улыбнулась. Ну почему они так часто затрагивают эту тему — ее отца? Она уже много лет не говорила о нем, если не считать коротких бесед с Уиллом, в которых то один, то другой сообщал, что, мол, не видел сэра Джеральда несколько недель или месяцев.
— Мой отец подолгу отсутствовал. Я редко его видела.
— А как ваша мать относилась к тому, что вы учились обращаться с оружием? — спросил Финниан с явно возросшим любопытством.
— Моя мать ушла от нас, когда мне было пять лет. Я не помню ее.
Какое-то время ирландец молча жевал стебель тростника, потом спросил:
— Совсем не помните?
— Да, совсем, — солгала Сенна. — Я даже не помню, как от нее пахло. — От ее матери пахло дикими желтыми розами, в изобилии росшими у дома.
— A-а… понятно, — кивнул Финниан. — Значит, вы с братом сами воспитывали друг друга?
— Да, именно так. Но потом ему пришло время уехать, а я взяла на себя управление хозяйством. Тогда мне было пятнадцать. А мой отец… — Сенна вздохнула. — Мой отец никогда не заботился о доме. Уилл же сейчас служит у разных господ, но что именно он делает, я не знаю. Брат не хочет об этом говорить. Он еще не женат, и в этом нет ничего хорошего. Он не выглядит счастливым, а кажется довольно… строгим.
— А что ваш «строгий» брат сказал о вашей поездке в Ирландию?
— Он не знает о ней.
Тут оба замолчали, и Финниан опять посмотрел на реку. Не увидев никого из жителей деревни, он встал на ноги и сказал:
— Идемте, милая.
Под сильно припекавшим солнцем они быстро зашагали к лодкам. Все вокруг казалось необыкновенно ярким, и пахло зеленью, соснами и речкой. Сенна не могла бы найти слов, чтобы описать удивительную красоту Ирландии. Высокие травы с шелестом смыкались за ними, а ветерок легкими порывами скользил по реке; вода же была такого яркого, такого изумительного голубого цвета, что у Сенны даже заболели глаза. Однако при мысли о том, что придется забраться в лодку, ей делалось дурно.
Наконец, со вздохом зажмурившись, она взялась за борт старой деревянной лодки и перебросила в нее ногу.
— Нет, Сенна! — зашипел позади нее Финниан.
Она в испуге обернулась, стоя одной ногой в лодке.
— Не эта. Вон та. Идемте. — Ирландец указал на другую посудину, спрятавшуюся среди зарослей, так что ее трудно было заметить.
Снова вздохнув, Сенна подняла ногу, но при этом продолжала держаться за борт лодки. В какой-то момент она, очевидно, слишком уж сильно надавила на борт — и в тот же миг лодка, покачнувшись, немного отплыла от берега, а девушка с громким плеском упала в воду. Все еще цепляясь за борт лодки, она отчаянно барахталась в мелкой воде, пытаясь встать на ноги, однако все глубже погружалась в ил.
