— Значит, с шерстяным главой? — Финниан рассмеялся.
Сенна взглянула на него, прищурившись, и спросила:
— Так почему же я должна выучить имена древних поэтов? — Финниан промолчал, и она с некоторым раздражением добавила: — Говори же. Почему я должна знать их имена?
— Потому что это важно. — Финниан произнес эти слова так просто и с таким невозмутимым видом, что Сенна ему поверила.
Он знакомил ее со всеми сторонами жизни своего народа и делился с ней всеми своими мыслями и планами. И такое доверие, поняла Сенна, было именно тем, чего ей не хватало в ее прошлой жизни. Поэтому ей больше всего на свете хотелось, чтобы всегда было так, как теперь.
Разумеется, она готова была запомнить имена поэтов, умерших несколько веков назад, и даже выучить ирландский язык. Язык был прекрасным, но трудным, — она поняла это, когда приступила к ежедневным урокам. Но Финниан оказался терпеливым учителем, а она старалась быть терпеливой ученицей.
Внезапно они заговорили о Пентони, и Сенна тихо сказала:
— Надеюсь, он поладил с самим собой. Мне было бы неприятно думать, что он и после смерти продолжает страдать.
Ведь если так, если Пентони больше не страдал, несмотря на свои грехи, то, быть может, и мать Финниана тоже успокоилась. И возможно, настанет день, когда эта мысль принесет Финниану успокоение.
Сейчас он стоял рядом с ней, выпрямившись во весь свой огромный рост, его длинные черные волосы развевались на ветру, и он был для нее таким же прекрасным, как и тогда, когда она увидела его впервые.
— Ты ведь послал полный сундук монет его незаконнорожденному ребенку в Англию? — неожиданно спросила Сенна.
Финниан хотел покачать головой, но она, опередив его, сказала:
— Я знаю, что послал. Я слышала, как Алан говорил об этом.
— Можешь думать что хочешь. — Финниан пожал плечами. — Ты всегда при своем мнении, и я отказался от попыток изменить тебя.
— Ты никогда и не пытался. — У нее перехватило дыхание. — Финниан О’Мэлглин, ты очень добрый человек.
— А ты, — прошептал он ей в ухо, — самая прекрасная женщина из всех, что я когда-либо видел.
— Но ты ничего не говоришь о моей доброте. — Она притворилась обиженной.
— Да, не говорю. Потому что не могу сказать о ней ничего хорошего.
Сенна рассмеялась, а он снова обнял ее, дыша ей в волосы. И они по-прежнему стояли на холодном ветру, дувшем со стороны холмов, и смотрели на море.
— Твой отец, Сенна, просил меня кое о чем, — через некоторое время тихо заговорил Финниан. — Просил перед смертью.
— Вот как? — Она внимательно посмотрела на него. — И о чем же?
— Помочь спасти Шотландию.
— Ты ничем не обязан моему отцу. — Сенна отвернулась.
Но Финниан взял ее за плечи и, развернув лицом к себе, проговорил:
— Именно так, не обязан. Но это не вопрос долга.
— Да, понимаю… — Сенна кивнула. — А король позволит?
— Мы уже говорили с ним об этом, — ответил Финниан.
— Но я думала… Ты должен был стать… — Она внезапно умолкла.
— Сенна, я никогда не буду здесь королем. Я сделал свой выбор.
Она посмотрела на замок у них за спиной, потом заставила себя взглянуть Финниану в глаза.
— Значит, выбор между женщиной и королевством? Некоторые сказали бы, что выбор прост.
— О да, для меня предельно прост. — Он провел ладонью по ее щеке. — Думаю, милая, теперь тебе предстоит сделать выбор, зная, что я не собираюсь быть королем.
Она с улыбкой сказала:
— Я слышала, что лучше держаться от королевских особ подальше.
— Правда?
— Конечно. Так вот, а тебя я буду держать поближе к себе.
Финниан тоже улыбнулся:
— Значит, будешь?
Сенна тут же кивнула:
— Разумеется. Я ведь сделала свой выбор еще в той вонючей тюрьме. Неужели не понимаешь?
— Понимаю, милая. — Он окинул взглядом долину, раскинувшуюся внизу. — Но тюрьма есть тюрьма. А у воздуха свободы совсем другой запах. Я видел, как люди в камерах принимают ужасные, достойные сожаления решения.
Она запустила пальцы в волосы у него на затылке.
— Но, Финниан, в камере ты видел всего лишь женщину.
Он снова улыбнулся. Заглянув ей в глаза, проговорил:
— Хорошо, пусть так. Но эта женщина была просто потрясающей красавицей.
Сенна густо покраснела.
— Все, Финниан, об этом достаточно.
— Нет, недостаточно. — Он провел ладонями по ее плечам.
— Прекрати! — запротестовала Сенна, хотя совсем не хотела, чтобы он ее послушался. Финниан это понимал и продолжал поглаживать ее по плечам.
И тут она вдруг прикрыла глаза и тихо сказала:
— Тебя так просто отсюда не отпустят. И вообще давай поговорим о твоих планах. Если ты не хочешь быть королем, то кем же ты будешь?
— Если станут спрашивать, постарайся называть меня… посланником, когда мы будем путешествовать. Это меньше наводит на мысль о предательстве.
— А я должна всегда быть с тобой? — Она открыла глаза и радостно улыбнулась.
— Да, разумеется. — Финниан выразительно приподнял бровь и скользнул губами по щеке Сенны. — Милая, я искал тебя всю свою жизнь. Владычица красок ты или нет, я не отпущу тебя. Короли могут хотеть тебя, а я уже получил.
— Вот и хорошо, — прошептала она.
Он склонился к ее губам, но она остановила его, положив руку ему на грудь.
— Финниан, ты так никогда и не спросишь?
— Нет.
— Не хочешь знать, как я сделала это?
Он довольно долго молчал, потом достал из-под меховой накидки маленький лоскут ткани, окрашенный уишминской краской, который Сенна унесла с собой от Рэрдова и отдала ему. «Подарила ничто», — засмеялась она тогда.
— Я думаю, эти краски — вещь редкая и удивительная, — проговорил Финниан, протягивая ей лоскут. — Такая же, как и ты. Хочешь сказать мне — скажи.
Она покачала головой:
— Нет, это секрет. Нельзя описать дух. Видишь ли, я следовала указаниям своей матери, и это было проще всего на свете.
— Правда? Но древние красильщики Ирландии так не думали.
Сенна с улыбкой пожала плечами:
— Ну… возможно, они не были женщинами. Кроме того, нужно, чтобы женщина делала это с желанием.
— А-а… — Финниан поцеловал ее в щеку. — Вот это мне нравится.
Она рассмеялась:
— Я так и думала. — Он поцеловал ее в мочку уха, и Сенна прошептала: — Ты хотя бы представляешь, что это значит?
