– Я должна поговорить с королем. Марк пытался меня убедить, что король Стефан одобрил союз между ним и домом Эверута, но я полагаю, что мой король никогда бы не согласился на такой союз.
– Едва ли, – подтвердил Хиппинг. – Нет, он не одобрил бы союза наследницы де л’Ами с бароном низшего ранга.
Гвин ощутила легкое беспокойство, но улыбнулась, стараясь выказать бодрость.
– Король высоко оценил бы ваше слово, если бы вы высказались в мою пользу, милорд. Ручаюсь.
– Неужели? Как мило.
Он взял ее за руку, подвел к постели и усадил, потом отступил на несколько шагов:
– Скажите мне, леди Гвиневра, как вы выдерживаете подобное напряжение?
– О, прекрасно, милорд, – смущенно засмеялась она, стараясь понять его внезапную озабоченность. – Такое всегда тяжело переносить, но я справляюсь с этим недурно.
– Да, но ваш отец, должно быть, возложил на вас, как на свою наследницу, тяжкое бремя.
Он опустил глаза на мешочек, привязанный шнурком к ее поясу, обхватывающему талию. Гвин проследила за его взглядом.
– Там всего лишь отцовские письма, – сказала она бодро.
Его глаза поднялись снова к ее лицу, как храповик подъемного моста:
– В самом деле?
– Да.
Она дотронулась до мешочка, сжала его рукой, инстинктивно стараясь укрыть от его взгляда:
– Там частные письма лорда Эверута к графине, моей матери, писанные в то время, когда он был вдали от нее.
Хиппинг как будто поверил.
– Когда он был в крестовом походе?
Поколебавшись, Гвин ответила:
– Да.
– Вы уверены, что там только письма?
– То есть?..
– Ну, в том, что там ничего другого?
– Другого?
– Ну каких-нибудь вещей неизвестного вам происхождения. Например, из Святой земли.
– Конечно, нет, – резко ответила она.
Он примирительно поднял руки:
– Как скажете, леди. Я спрашиваю только потому, что ходили слухи о сокровищах, связанных с Эверутом, но Эндшир ничего не нашел.
Ее кровь превратилась в лед.
– Эндшир? Ничего не нашел? Где? Она встала с матраса и сказала серьезно:
– Я полагаю, лояльность лорда Эндшира не вызывает доверия, лорд Хиппинг.
– В самом деле? – процедил он сквозь зубы, и то, как он это произнес, походило на явную насмешку и даже глумление. Он прислонился к стене, откинув голову и скрестив руки на груди. – Как насчет того, чтобы показать мне письма вашего отца к матери?
Она с горечью улыбнулась, осознав, что напрасно надеялась на его благородство, даже если оно когда-нибудь у него и было. Теперь речь шла о власти.
Запахнув плащ на плечах, она вскинула подбородок, приняв самую надменную позу, на какую была способна:
– Лорд Хиппинг, я озябла и промокла, и одежда моя в лохмотьях. Если вы собираетесь торговаться со мной, то мне следует сперва согреться и обсохнуть.
Он некоторое время смотрел на нее в раздумье.
– Очень хорошо, леди Гвин. Я пошлю за едой и ванной, – Его взгляд снова обратился к мешочку на ее поясе. – Как только мы прочтем эти письма.
Он вышел, затворив за собой дверь, и она услышала, как ключ повернулся в замке.
– Ваши комнаты готовы, и снова примите мои поздравления, милорд.
Гриффин кивнул. Было поздно. Зал, освещаемый только светом огня в камине, был темным, и Роберт Бомон уже удалился на покой в свою комнату, довольный успехом переговоров. Он стал союзником Генриха фиц Эмпресса.
– Не желаете ли еще выпить перед сном? – снова спросил Хиппинг.
Гриффин покачал головой:
– Я устал, а завтра мне предстоит долгий путь верхом.
Усталость, на которую он сослался, была всего лишь предлогом. Он обеспечил себе поддержку одного из самых влиятельных союзников Генриха фиц Эмпресса, если она ему когда-нибудь понадобится, но утомление он, конечно, чувствовал. Он устал выведывать и шпионить, устал от войны и политических махинаций.
Что-то загремело где-то на верхнем этаже. Они с Хиппингом подняли головы и уставились в потолок. Звук был такой, будто на пол упало что-то тяжелое. Хиппинг посмотрел наверх с заговорщической улыбкой.
– Моя суженая.
– А!
– Только что прибыла.
– Примите мои поздравления. Хиппинг помолчал, потом добавил: – Все еще устраивается.
– Мм. Похоже, что ей у вас не очень нравится.
Хиппинг рассмеялся слишком поспешно.
– Да, уж сегодня я не стану ее беспокоить своим вниманием. За священником уже послали. Завтра будет самое время.
Гриффин ощутил странное беспокойство, хотя понимал, что его вмешательства не требуется, это не его дело.
В спальню его отвел благообразный слуга. Комната оказалась простой, маленькой и пахла сыростью. К тому же было довольно холодно, несмотря на жаровню с углями. Но и это было не столь уж важно. Он поискал ночной сосуд, но не нашел его.
Не найдя искомого предмета в своей спальне и понимая, что полная кружка пресловутого эля, которую он выпил, скоро даст о себе знать, Гриффин направился к лестнице и нашел слугу, показавшего ему, где находится туалет для гостей. Он оказался снаружи.
Когда Гриффин снова вошел в дом, то опять услышал грохот где-то в конце коридора. Все, что ему сейчас требовалось, это несколько часов сна. Но, поднявшись на площадку второго этажа, он, вместо того чтобы повернуть к своей спальне, пошел в другую сторону, остановился и прислушался.
Было тихо, только приглушенно стонал ветер. Не было слышно ни криков о помощи, ни стука. Сам не понимая почему, он подошел к чужой двери.
Как ни странно, в замке двери торчал ключ. Он дотронулся до него, на мгновение приостановился, потом повернул его и открыл замок.
Тишина. По-прежнему ничего не было ни видно, ни слышно.
– Конечно, нет, – сказал он, обращаясь к пустоте. – Потому что там нет никого.
Дверь со скрипом отворилась, и Гвиневра упала в его объятия.
Глава 10
Они оба свалились на пол, причем Гриффин отлетел назад, опрокинутый ее рывком. Он поднялся на колени и зажал рукой ей рот, видя, что она готова закричать.
– Не могу поверить, – проговорил он, убирая руку от ее рта, потому что заметил, что она слишком растеряна, чтобы кричать.
– О, слава Богу! – ответила она громким шепотом. – Язычник! Как ты сюда попал? Нет-нет, не сейчас. Не могу поверить, что ты здесь, но сперва мы должны отсюда выбраться…
