– Стефан собирается подписать соглашение с Генрихом. Александр помолчал, стараясь приспособиться к новому обороту, который принял их разговор.
– Мне показалось, я видел рано утром нового посланца. Значит, Стефан готов сдаться?
– Самое большее через несколько недель.
– Bien. Значит, войне конец.
Гриффин провел рукой по подбородку. Грубая щетина уже начала проступать.
– Возможно, в большей части Англии. Мне еще надо сказать об этом Гвиневре.
Алекс ответил согласным смехом, и Гриффин поднял голову и посмотрел на него.
– Не стоит делать вид, что ты благоволишь к Гвиневре, Алекс. Я знаю, что она тебе не нравится.
– Это не так, Язычник. Насколько я мог заметить, она отважная и стойкая женщина и достойна похвалы и как леди, и как лидер. И дело не в том, что она мне не нравится. Просто я ей не доверяю.
Гриффин с минуту помолчал, потом указал на стену:
– Прибывает каменщик Обри. Он и его люди будут здесь к субботе.
Алекс улыбнулся:
– И к Святкам стены удастся починить…
– А к Пасхе перестроить и замок, – закончил Гриффин с мрачным удовлетворением, бросая взгляд через плечо Александра.
Гвиневра шла к ним, преодолевая туман и моросящий утренний дождь, и улыбалась. Она улыбалась ему. Тугой узел, образовавшийся в центре его груди, ослабел. Он все еще не был счастлив, но уже не чувствовал прежнего ожесточения и ярости.
Гвиневра проснулась и села на постели, потянув за собой меховые одеяла. Комната была пуста, но огонь в жаровне все еще горел. И все же казалось, что в комнате необычайно холодно. Судя по яркости жемчужного света, сочившегося в комнату, было позднее утро. И все-таки почему этот свет казался таким серым?
– Миледи?
Мэри, ее горничная, положила возле жаровни охапку дров. Дрова. Им нужен камин. Было настолько холодно, что камин стал необходимостью. Она улыбнулась.
– Помочь вам одеться?
Гвин покачала головой.
– Скажи, где лорд Гриффин?
– Где-то здесь. Он побывал сегодня везде, миледи. Мужчины и на полях, и на стенах.
– На стенах?
– Да. Там идут восстановительные работы. Они будут укреплять стены. Говорят, что сюда прибывает каменщик. Можете этому поверить?
Гвин снова легла в постель, укутавшись в меховые одеяла по грудь. Мэри поглядела на нее с улыбкой.
– Идет дождь.
С минуту они неотрывно смотрели друг на друга, потом Гвин выпрыгнула из постели.
– Дождь?
Мэри энергично покачала головой:
– Дождь, приятный мелкий дождик, и он проникнет глубоко в землю.
– Дождь, – выдохнула Гвин и направилась к окну, все еще кутаясь в меха. Сноп жемчужного света окутывал мир плотным одеялом. Дождь. Значит, засуха кончилась.
Она быстро оделась и сбежала вниз, в холл.
Каждый шаг, который она делала, спускаясь по лестнице, был живее предыдущего, хотя она не пыталась обосновать свое возбуждение, пока не оказалась внизу. Гриффина там не было.
Он оказался снаружи, под дождем.
Она так стремительно выбежала, что слуга изумленно заморгал и попятился в сторону кухни со своим подносом, на котором были эль и хлеб.
Гвин вскарабкалась на стену и минутами позже нашла Гриффина, на ходу беседующего с Александром. Они прогуливались вдоль бесконечно длинной стены. Он остановился, опираясь об один из высоких каменных зубцов, скрестив руки на груди и улыбаясь. В сердце ее вспыхнули бурные чувства.
Гриффин заметил ее. Они с Александром продолжали говорить, но теперь его взгляд был устремлен на Гвиневру. Когда она приблизилась, он сделал шаг назад, чтобы освободить для нее место.
– Миледи.
– Милорд, – пробормотала она, потом повернулась к Алексу и ответила на его вежливое приветствие.
– Идет дождь, – заметила она тихо. Это были первые слова, произнесенные после… прошедшей ночи, и далеко не отражали всех ее чувств.
Но, похоже, Гриффин не обратил на это внимания. Уголок его рта приподнялся в улыбке, будто ее вызвали слова Гвин. Она почувствовала, как щеки ее окрасил румянец.
Мягкий дождь был едва слышен. Он принес с собой острые запахи влаги, дождевых червей, древесного дыма и долгий, хоть и едва уловимый, запах моря. Она подняла лицо к небу и позволила дождю увлажнять его, и так продолжалось с минуту. Потом, вдруг очнувшись, выпрямилась. Оба мужчины наблюдали за ней.
– Хорошо пахнет, – пояснила она.
Мужчины принюхались и подтвердили это.
– Здесь пахнет не так, как в Нормандии, по-другому, – медленно выговорил Алекс.
Гриффин все еще смотрел на нее.
– Пойдем, – сказал он тихо, но от его низкого голоса по телу ее пробежала совсем неуместная дрожь желания, запульсировавшего в крови. – Поглядим на стены.
Она перегнулась через край стены. Примерно сорок футов кладки из тесаного камня в половику длины стены развалилось. У отца были деньги, но не было времени заняться ею. У Гвин же не было ни того ни другого. Сторожевая башня в этом месте представляла собой шестьдесят футов крошащегося камня. Для проходящих внизу это была не меньшая опасность, чем армия, осаждающая замок.
– Каменщики скоро прибудут, – спокойно сообщил Гриффин, указывая на стену и башню. – Придется все отстраивать заново – и башню, и часовню.
Она улыбнулась.
– А вон там, – он махнул рукой в северном направлении, – мы построим кухню.
– У нас же есть кухня, Гриффин.
– Старая. Деревянная. А я говорю о каменной. Я видел твою стряпуху. Пробовал ее пищу. То, что она готовит, ужасно; в старой кухне у нее нет условий готовить лучше.
– Но она старается, – попыталась возразить Гвин.
– Это ужасно!
Гвин рассмеялась.
– У нас станут бывать гости, Гвин. Много гостей. И твоим слугам понадобится новая кухня. Поэтому придется ее перестроить.
Она кивнула. Улыбка все еще не сходила с ее лица.
– Ты прав. Она им понадобится.
Он оперся о стену локтями и сомкнул руки, глядя на окутанную туманом долину.
– Замок снова будет крепким.
– Это будет замечательно, – согласилась Гвиневра со скромной гордостью и посмотрела на Алекса.
Он наблюдал за ними обоими, и взгляд его оставался непроницаемым, но определенно недружелюбным. Она повернулась к Гриффину:
– Не стану больше вас отвлекать, милорд. Лорд Алекс.
Гвиневра повернулась и направилась в сторону южной башни, зная, что вскоре он последует за ней.
