— Охранники поверили в то, что я Олег. Одного из них я убил
в гараже, когда он собирался садиться в машину и ехать за лекарствами, а
другого — прямо на месте. Я шел к тебе, чтобы сказать о том, что в доме, кроме
нас, живых нет и что уже пора его поджигать. Я и подумать не мог, что ты можешь
меня испугаться и выброситься из окна. Нужно было мне снять эту проклятую маску
из бинтов! Что-то я об этом не подумал. Я даже не успел хоть что-нибудь
крикнуть, чтобы тебя остановить. Все произошло слишком внезапно: ты бросилась к
окну, мгновенно разбила стекло своим телом и полетела вниз со второго этажа.
— Значит, это был ты?
— Конечно!
— А я думала, это Олег ожил.
— Как он мог ожить, он же мертв!
— Сама не знаю, что на меня нашло. Голова улетела: столько
месяцев взаперти, без свежего воздуха, в вечном состоянии стресса…
— Самое главное, что ты осталась жива.
— А что было дальше?
— Дальше? Я положил тебя, истекающую кровью, в машину,
выехав за территорию дома, а затем перетащил трупы охранников в коттедж. После
этого облил его керосином и поджег. Я также поджег будку охранника. Некоторое
время я просидел в машине, наблюдая, как дом красиво горит, а затем уехал.
— А дальше?
— Дальше я доехал до ближайшего населенного пункта, увидел
пост ГАИ, взял тебя, всю окровавленную, на руки и занес прямо на пост. У меня
не было другого выхода — ты умирала, я бы не довез тебя до Москвы.
— А ведь ты мог бросить меня погибать в том горящем доме, —
задумалась я. — Какая разница — одним трупом больше, одним меньше?
Я не хочу слушать подобную ерунду. Пока ты лежала в больнице
и тебе оказывали первую помощь, мне пришлось давать показания милиции. Я
рассказал, как у меня украли ребенка и как меня вынудили сделать Олегу
операцию. А также я сказал, что познакомился в доме с тобой, что ты была
похищена до меня и что твои похитители нашли тебя по Интернету. К сожалению, я
не смог назвать твоих координат, ведь я ничего о тебе не знаю — ни фамилии, ни
отчества, ни адреса. Я только знаю, что тебя зовут Лизой, и все.
Женя выдержал паузу и добавил:
— Я не говорил, что убил охранников и Олега. Я сказал, что в
дом приехала другая братва и началась перестрелка. О том, что помимо Олега и
охранников в доме есть посторонние, никто не знал. Поэтому, как только началась
заварушка, нам удалось бежать. Ты выпрыгнула прямо из окна второго этажа, в
тебя не успели всадить пулю. Я уже ждал тебя в машине, и мы смогли ехать.
Правда, я думал, что за нами будет погоня, но за нами никто не погнался:
видимо, мы не представляли для этой братвы особого интереса. Для них
представлял интерес только Олег. Когда мы ехали в машине, ты была без сознания,
а я, обернувшись, увидел, что горит дом, и на всякий случай увеличил скорость.
Лиза, ты понимаешь, о чем я говорю?
— Понимаю: ты никого не убивал, в дом нагрянула братва.
Спасибо тебе.
— За что?
— За то, что ты не бросил меня умирать.
— Разве я мог поступить по-другому?
— Но ты не из тех, кто способен на трусость. Как я очутилась
в этой больнице? Я уже в Москве?
— В Москве. Я положил тебя в больницу к своему другу, он
очень хороший специалист и должен быстро поднять тебя на ноги, — при этих
словах Женя немного смутился, и мне стало ясно, что он что-то недоговаривает.
— Женя, с моим здоровьем что-то не так? Скажи мне как врач.
Я уже в этой жизни ко всему готова и поэтому с достоинством приму все, что ты
мне скажешь.
— Я говорю тебе как врач, что с твоим здоровьем все будет в
порядке. — Сказав это, Женя опять отвел глаза в сторону.
— Мне кажется, ты что-то недоговариваешь…
Я провела ладонью по лицу и ощутила на коже какие-то
неровности, похожие на шрамы.
— Что со мной?
Ты просто очень сильно повредила лицо, именно в него попала
большая часть осколков. Тебе делали операцию, очень долго их доставали, а
теперь все твои раны и шрамы каждый день обрабатывают.
— Я совсем страшная?
— Нет. Ты всего лишь повредила лицо.
— Ничего себе, всего лишь повредила лицо! — Мне показалось,
что еще немного, и я закричу от отчаяния. Мое состояние было близко к истерике.
Я посмотрела на свои руки и, увидев на правой ладони много
маленьких шрамов, спросила:
— Это тоже от битого стекла?
— Тоже, — мрачно произнес Женя.
— Дай мне, пожалуйста, зеркало.
— Я, как доктор, убежден, что тебе пока лучше в него не
смотреться. Когда все заживет, тогда и посмотришь.
— Дай мне зеркало!
— Я, как доктор, настаиваю…
— Я умоляю тебя, дай мне зеркало! Я должна знать, как я
выгляжу.
Тут я заметила шкафчик с зеркальными дверцами; я встала и,
не обращая внимания на уговоры Жени, с трудом подошла к нему и взвыла от боли и
отчаяния.
— Я знала, что я выгляжу ужасно, но я не думала, что до
такой степени.
Женя встал со своего места, положил руки на мои плечи и
посмотрелся вместе со мной в зеркало. Красивый мужчина и женщина с покалеченным
лицом…
— Мое лицо всегда было моей визитной карточкой. — Я говорила
и наблюдала за тем, как по моим шрамам текли слезы.
— Я сделаю тебе операцию. Хотя одной вряд ли хватит. Я
сделаю тебе несколько операций и уберу все шрамы до одного.
— Это правда? — В моих мокрых от слез глазах появилась
надежда.
— Правда. Это будет самое красивое в мире лицо. Я тебе
обещаю!
— Спасибо.
— Еще не за что говорить спасибо. Как только ты наберешься
сил, то начнем оперироваться.
Женя вновь уложил меня в постель и сказал задумчиво:
— Лиза, тебе придется пообщаться с милицией.
— Зачем? — испуганно посмотрела я на доктора.
— Затем, что за Олегом наши стражи порядка охотятся уже
давно. Сейчас ведутся поиски тех, кто принадлежит к той же преступной
группировке, что и Олег.
— А я здесь при чем?
— Ты должна помочь следствию.
