Изображение пошло рябью и исчезло.
Полными слез глазами я посмотрела на Стужева – он просто отошел шага на три, и лужа больше не видела его мыслей…
Он просто был сволочью!
Он и все его семейство Кощеево. И ничего хорошего в нем нет… ни капли. Ни единой капли…
– Я не убил бы тебя в любом случае, – уверенно глядя в мои глаза, произнес Стужев.
– Тебе не потребовалось бы, – тихо ответила я, – у тебя есть волшебное слово…
– Именно. – Он даже не счел нужным это скрывать. – Ты возвращаешься со мной, Рита.
– Что же ты сразу с шантажа не начал?! – стараясь держать лицо, зло спросила я.
– Не привык разбрасываться козырями без веской на то необходимости, – последовал спокойный, даже чуть насмешливый ответ.
Это ведь неправильно! Ну неправильно, и все. Не должно быть такого! Просто не должно быть! Добро всегда побеждает зло! Всегда! В любой сказке, а это… это какая-то неправильная сказка. И злодеев тут по три на каждый квадратный метр, а добро… добро, оно какое-то в болота совсем забившееся, а я…
А я что – сдамся?!
Мне что, заняться больше нечем?! Вот просто так сдамся, и все?!
Растерянно оглянулась на первую Ягу – она уже чувствовала мои мысли, есть надежда, что почувствует и сейчас. Мои глазки встретились с ее темно-зелеными очами. Ведьма кивнула, а затем взглядом указала на лужу. Стужев отошел слишком далеко, чтобы увидеть изображение, а я… я увидела. Испуганно взглянула на Ягу, та кивнула утвердительно. Мне больно стало уже сейчас, но Яга права – это был выход из положения. Трагичный, как в дешевом аниме, и такой же бессмысленный. Зато выход.
Я встала, отряхнула штаны и, вскинув голову, направилась к Стужеву.
Гордо, решительно, спокойно. Александр улыбнулся, он был уверен, что я поступлю именно так, потому как волшебным словом было «Ромочка». И вот я подошла, и отродье кощеевское тихо сказало:
– И все же мне следовало начать именно с этого, а не с извинений.
Да, ты моралью не отягощенная няшка, мы это и так знали.
– И церемониться с тобой утром тоже было глупо, – продолжил Князь, испепеляя злым взглядом.
Вообще глупо было со мной связываться, но это ты скоро и сам поймешь.
Серые глаза все темнели, а лицо было злое, когда офигей стужевский продолжился:
– И в джакузи жалеть тебя не стоило.
Тоже мне, жалостливый нашелся.
Но тут случилось нечто – Стужев вдруг обнял одной рукой, не выпуская жезла, второй взял за подбородок, наклонился надо мной и тихо простонал:
– Но, млин, Ритка, я не хотел тебя утром напугать.
Неожиданно! Совсем. И рыжая ведьма растерянно посмотрела на реально раскаивающуюся сволочь. Нас не слышал никто – армия моя все еще маршировала, ведьмы далеко были, богатырь и Гад Змеевич тоже, а Александр, склонившись к самым моим губам, продолжил:
– Просто утро, ты такая сладкая девочка и… я же спать не мог, после того, как сам тебя раздевал… И я бы сдержался, но ты… ты зараза рыжая, Ритка! Ты же доводишь! Меня за две прошедшие жизни никто так не бесил, Маргош. Но я не хотел тебя пугать… Точнее, тебя хотел, но не так, чтобы напугать… Хотя все равно моя будешь, и мне уже плевать на твое согласие. Мля, а на кой я вообще извиняюсь?!
Он растерянно посмотрел на меня, но у меня был не менее растерянный вид, и смотрела я на него с явным сомнением в его же умственном здоровье. И мы стоим на болотах, и тихо так вокруг… только комары звенят где-то рядом…
– Правда, не хотел напугать или наказать этим, – полустон-поушепот, – прости.
Ушам своим не верю…
Но сдержалась и предложила:
– Давай ты мне пообещаешь, что больше приставать ко мне не будешь, и тему замнем.
Замер. С сомнением посмотрел на меня, затем жестко произнес:
– Нет.
– Нет? – переспросила шепотом. – В каком смысле «нет»?
– В смысле – буду.
– Будешь что? – Я решила докопаться до истины.
Не ответил, просто неодобрительно покачал головой и, вскинув руку вверх, начал призыв своей переноски. А я возмутилась:
– Слушай, Стужев, знаешь, как твои извинения выглядят со стороны?
– Просвети. – Ледяной тон.
– «Ой, простите, я не хотел вас тогда грабануть, но отдайте мне снова деньги, мобильный и драгоценности!»
У некоторых снова глаз задергался, и щека дернулась, но даже не отреагировал. Он взывал к магии, и эта самая магия заструилась вокруг нас зеленым дымом. А я…
– Стужев, а к чему этот прикид и жезл?
– Исключительно для того, чтобы ведьмы держались на расстоянии, – сухо ответил Князь.
– И как, действует?
На меня соизволили взглянуть, и последовал раздраженный ответ:
– Как видишь.
Меня крепче обняли за талию, прижимая к груди. Порыв ветра, и мы начали стремительно подниматься вверх.
– Сань…
– Александр!
Да как скажешь.
– Александр, – мы покачнулись, когда под ногами возник поток воздушной дорожки, которая понесла нас над болотами, – а что со мной будет дальше, а?
Стужев отпустил и посмотрел на меня. Молча, устало и как-то… странно.
– Знаешь, в теории все просто, – вдруг начал говорить он. – Ты берешь ведьму, доводишь ее до состояния истерии и заставляешь пылать ненавистью, затем замещаешь ненависть страстью, владеешь ее телом, а после разбиваешь сердце. Все просто, Маргош, схема отработана и позволяет получить идеальный вариант – сильную инициированную и полностью подвластную тебе ведьму. У меня таких шесть.
Я замерла и, кажется, перестала дышать. А Князь продолжил:
– Идеальная схема… но с тобой не сработало. Может, ты другая, но, скорее всего, мой прокол – не стоило тебя жалеть. Я даже сцену ревности не смог организовать на уровне. И ты никак не велась, Марго. Я бросил тебя на дороге – ты гопников уломала на урок вождения. Я натравил на тебя девчонок – ты их в итоге пожалела, а должна была бы пускать пузыри обожания в мою сторону. Я тебя столько раз спасал – никакой благодарности. Марго, ты вообще нормальная?
Он не ждал ответа, он посмотрел на меня и сжал зубы. Желваки затанцевали на скулах, глаза сузились от ярости, и Князь прошипел:
– И вот что выражает этот твой взгляд, Ильева?
Хотела бы и я знать, что выражал мой потрясенный взгляд. Но тихо ответила:
– Наверное… жалость. Ты настолько моральный урод, Стужев, что даже считаешь это нормой.
Он дернулся. Дернулся и вдруг отвернулся, скрывая от меня выражение своего лица.
