— Это еще зачем?
— Затем, что я не могу не думать о тебе. Не могу выбросить тебя из головы — и из сердца. Всякий раз, когда я тебя вижу, оно прыгает у тебя в груди.
— Как приятно слушать такие волнующие комплименты!
Однако в глубине души Лина понимала: дело не в «волнующих комплиментах».
Все гораздо серьезнее. Если бы Деклан ее только «волновал», она бы смогла без долгих уговоров и ломания доставить удовольствие ему и себе, потом распрощалась бы с ним, а назавтра и не вспомнила.
Но сейчас все было иначе.
— Доедай яичницу скорее, а то остынет, — проговорила она поспешно, высвободив руку. — Скажи, если ты ешь арахисовое масло и в доме у тебя только одноразовые тарелки и приборы, почему ты начал с кухни?
— Тарелки у меня одноразовые, потому что я не собираюсь тратить время на мытье посуды. А кухня — это душа дома. Именно такая кухня в доме у моих родителей. Огромный прекрасный старинный дом, с высокими просторными комнатами. Да, готовила у нас кухарка — и все же именно на кухне все мы собирались в трудную минуту, или в радостную, или просто когда хотелось поболтать. Хочу, чтобы такая же кухня была и здесь.
— Понимаю. — Опершись о шкаф, она разглядывала Деклана. — Так что же, голубчик, хочешь лечь со мной в постель?
Сердце ухнуло, но он как ни в чем не бывало сумел залихватски спрыгнуть с верстака.
— Разумеется, вот только выгоню водопроводчиков!
Лина расхохоталась, и ее смех снял его напряжение.
— Ах, ты не имеешь в виду прямо сейчас! Просто проверяешь меня вроде детектора лжи: правда или ложь. Так, посмотрим… — Он положил пальцы на запястье, словно считая у себя пульс. — Я жив, значит, правда.
— Интересный ты человек, Деклан, и ты мне нравишься.
— Так… Погоди-ка секунду… — Оглянувшись вокруг в поисках подходящего предмета, он схватил с подоконника отвертку и торжественно протянул ей: — Прошу!
— Это зачем?
— Едва ты произнесешь слова: «Хочу, чтобы мы были друзьями», вонзи мне ее прямо в сердце.
— Держу пари, Джессика волосы на себе рвет от досады, что тебя упустила! Вообще-то да, я хочу, чтобы мы с тобой были друзьями. — Задумчиво взвесив в руке отвертку, она отложила ее в сторону. — А вот хочу ли я, чтобы мы были не только друзьями, еще не знаю. Мне надо подумать.
— Ладно. — Он встал, положил руки ей на плечи. — Думай.
Она не пыталась отстраниться — напротив, сама подняла лицо навстречу его поцелую. И ощутила его губы и их обжигающее прикосновение, словно воспламенившее все ее существо.
Лина знала желание, и мужское, и свое собственное. Желание можно насытить торопливыми ласками и короткой близостью.
Сама она время от времени так и поступала.
Но сейчас все было по-другому. Жажда. Жажда, которую невозможно насытить в полной мере, которая даже после блаженного утомления оставляет по себе щемящую боль.
Где-то глубоко внутри ее словно раскрылись двери в неведомые ей самой пределы.
— Анджелина!
Прошептав ее имя, Деклан снова припал к ее губам. Тысячи предупреждающих сигналов зазвенели в ее голове — и все их она отвергла, забыв обо всем, отдаваясь этому безумному мигу, своему ненасытному желанию, своей жажде.
А затем внезапно отстранилась, вынырнув из океана потрясших ее ощущений.
— Сам видишь, мне есть о чем поразмыслить, — пытаясь справиться с возбуждением, глухо проговорила она.
Деклан попытался снова заключить ее в объятия, но она положила руку ему на грудь.
— На сегодня хватит. — Она улыбнулась ему медленной, будто сонной, улыбкой. — Считай, для одного дня ты меня достаточно озадачил.
— Я только начал!
— Верю. — Она глубоко вздохнула, откинула назад копну волос. — Мне пора, сегодня вечером я работаю в баре.
— Я с тобой! Я тебя провожу.
Голос его был обманчиво спокоен, но штормовые глаза метали молнии. «Несдобровать тому, над чьей головой разразится этот шторм!» — подумала Лина.
— Не надо.
— Лина, я хочу быть с тобой! Просто быть рядом!
— Хочешь быть рядом? Тогда пригласи меня на свидание.
— На свидание?
— Ну да. Зайди за мной и отвези куда-нибудь поужинать, — предложила она, проводя пальцем по его груди. — Потом потанцевать. Потом отвези домой и поцелуй на прощанье у дверей. Справишься?
— Когда за тобой заехать?
Улыбнувшись, она покачала головой:
— Сегодня я работаю. А вот в понедельник у меня выходной. Вечером в понедельник бар обычно пустует. Заезжай в восемь.
— Договорились — в понедельник, в восемь!
Он снова взял ее за плечи и притянул к себе.
На этот раз Лина целиком отдалась поцелую, забыв обо всем на свете.
«Вот такой головокружительный восторг испытываешь за миг до катастрофы», — мелькнуло в ее голове.
— Это — чтобы до понедельника ты почаще вспоминала обо мне, — объяснил Деклан.
«Скорее уж чтобы остерегалась, — мысленно добавила она. — Этот мужчина совсем не такой ручной, каким хочет выглядеть».
— Вспомню, и не раз. Увидимся, голубчик!
— Лина! Мы ведь не поговорили о том, что случилось наверху.
— Еще поговорим, — не оборачиваясь, откликнулась она.
Лина знала: выйдя из этого дома, она вздохнет с облегчением. И не потому, что ей непросто быть рядом с Декланом. О нет, совсем наоборот! Но он не из тех мужчин, которые ей хорошо знакомы. Его манеры, его вежливость и галантность — не маска, они настоящие. Но и внутренний жар, который она в нем ощущала, и непоколебимая решимость, они тоже были настоящими.
Деклан вызывал в ней восхищение и… уважение. Это было нечто новое, и в глубине души Лина даже испытала то ли смущение, то ли робость.
«Глупости! — сказала себе Лина, садясь в машину. — Он такой же мужчина, как и другие. Что-что, а обращаться с мужчинами я умею!»
И все же этот мужчина был не так прост, как могло показаться на первый взгляд. И намного значительнее всех, до сих пор встречавшихся на ее пути.
Лина понимала, чтб видят мужчины, глядя на нее. Что ж, пусть тешат себя иллюзиями. Сама-то она знала: ее внешность обманчива, именно она и вводит мужчин в заблуждение.
У Лины был острый ум и сильная воля. И готовность применять и то и другое, чтобы добиваться своего. Она правила своей жизнью так же, как управляла баром: на первый взгляд в ней царит веселая неразбериха, но за этим ярким и шумным фасадом — твердый порядок.
Лина не отводила глаз от Дома Мане, что маячил в зеркале заднего вида, становясь все меньше и меньше. Ее мысли занимал этот чужак — Деклан Фицджеральд, северянин с глазами цвета грозового неба. Лина призналась себе, что он пошатнул установленный порядок ее жизни так основательно, как никто прежде.
