Деклан накрыл ее руку своей, холод вмиг рассеялся, дверь легко открылась, и взорам их предстала пустая комната, полная солнечного света.
— Страшновато, правда? — Однако Лина переступила порог.
— Да, есть немного.
— Знаешь, о чем я сейчас думаю?
— О чем?
— Думаю о том, кто живет в этом доме один, проводит здесь ночь за ночью, а потом едет в город и покупает для этого дома мебель, лампы, ковры… — Повернувшись, она обвила его руками. — О мужчине со стальными нервами… Впрочем, и не только нервами.
— Вот как? — Деклан самодовольно усмехнулся, склонил голову и поцеловал ее. — Хм, может, мне все-таки удастся выкроить обещанные двадцать минут для секса?
Рассмеявшись, она крепко обняла его.
— Извини, милый. Но мне пора. Приближается субботний вечер. Если вдруг окажешься поблизости — заезжай ко мне часа так в три-четыре утра, я наверняка буду еще на ногах и готова… — Она положила руку на молнию его джинсов. — Готова оценить твои выдающиеся мужские достоинства.
Деклан едва удержался от стона.
— В среду, — твердо сказал он. — В твой выходной.
Лина не спешила убирать руку.
— Значит, в среду?
— В твой выходной. — Он впился губами в ее губы, желая хоть отчасти вознаградить свое неудовлетворенное желание. — Ты приедешь ко мне, поужинаешь со мной, останешься на ночь, — жарко прошептал Деклан, прижав ее к стене. — На всю ночь. Заснешь и проснешься в моей постели. В среду. Скажи, что приедешь и останешься у меня.
— Хорошо, хорошо! — Лина вывернулась из его объятий. Еще пара минут — и она, пожалуй, не станет ждать среды! — А теперь мне пора, я и так опаздываю.
Выйдя из комнаты, она оглянулась вокруг.
— Не могу поверить: только что согласилась провести ночь в доме с привидениями! Когда мне приехать?
— Пораньше.
— Постараюсь. Не провожай меня, милый. — Она лукаво улыбнулась. — Что-то мне подсказывает, что тебе сейчас нелегко ходить. Ладно, если передумаешь, заходи в бар.
Она поднесла палец к губам, поцеловала, наставила пистолетом на Деклана и двинулась прочь.
«Красноречивый жест, — подумал Деклан. — Один взгляд на эту женщину разит наповал».
Что ж, осталось дотерпеть до среды, а тогда он нанесет ответный удар!
12
Дождь, начавшийся в ночь на субботу, зарядил на все выходные и запер Деклана дома — в одиночестве. Деклан включил стереосистему, подобрал диск и направился поработать в библиотеку.
Для начала разжег камин, чтобы согреться, и замечтался, сидя возле камина и водя пальцем по отбитому уголку облицовки. Пожалуй, стоит оставить как есть. Не все здесь должно быть совершенно. У этого дома — долгая история, происшествия, случавшиеся здесь много лет назад, оставили свой след на его облике.
Ему хотелось вернуть дом к жизни, но стоит ли восстанавливать его в первоначальном виде? Ведь и Деклан внес в проект восстановления дома некоторые изменения. Именно они и сделали дом его владением.
Если он заменит облицовку камина, что это будет означать для дома? Восстановление его былой красоты? Или уничтожение истории?
Этот дом не был счастливым.
Мысль эта, внезапная и пронзительная, как удар шпаги, заставила его вздрогнуть, несмотря на разгоревшееся в камине пламя.
Ледяной дом. Полный темных тайн, зависти, ненависти.
Дом смерти…
Она пришла сюда за книгой. Читать она обожала, склонившись над страницами и погрузившись в иной мир, испытывала ни с чем несравнимое наслаждение. И в библиотеку, с ее высокими полками и бесконечными рядами книг, входила с благоговением, словно в церковь.
Вот и сегодня, в хмурый дождливый день, пока Люсьен заперся с отцом и корпит над счетами, она решила развлечь себя интересной книгой.
В библиотеку Абигайль кралась почти на цыпочках — она еще не привыкла к мысли, что свободна делать что пожелает и распоряжаться своим временем, как сочтет нужным. Что не нужно больше гладить белье, мыть посуду, вытирать пыль со столов.
Что она уже не служанка, а жена.
Жена. Драгоценное слово, от которого словно исходит сияние. Снова и снова она повторяла его про себя и все не могла к нему привыкнуть. Совсем недавно она стала его женой. А теперь во чреве ее зреет новая жизнь: это она поняла лишь пару дней назад и еще не говорила даже Люсьену.
Надо подождать, думала она, вдруг она ошиблась, три дня задержки еще ничего не значат.
И тошнота, но мало ли от чего может подступать по утрам тошнота? Нет, она подождет до следующей недели, убедится наверняка, тогда и скажет мужу.
Ребенок — какое же это счастье! Она подарит Люсьену дитя… Абигайль шла мимо книжных полок, словно во сне, положив руку на живот и пытаясь представить себе, каким будет ее сын или дочь.
И может быть — только «может быть», — ребенок заставит смягчиться мать Люсъена. Быть может, он принесет в дом радость так же, как одна мысль о нем приносит радость в ее сердце.
Абигайль выбрала «Гордость и предубеждение» Остин. Если судить по названию, эта книга прямо про Дом Мане. Задумчиво прикусив губу, Абигайль перелистала страницы. Читает она медленно, Люсьен говорит — это и хорошо, так лучше понимаешь содержание и получаешь от прочитанного удовольствие.
Но сама Абигайль понимала: читатель она совсем неопытный, а точнее, начинающий. Всего несколько лет назад она научилась грамоте, а постоянно читать начала и того позже. Многие книжные слова и выражения ставят ее в тупик.
Но учится она быстро. Довольная собой, Абигайль повернулась и увидела Жюльена. Он раскинулся в красном плюшевом кресле с бокалом в руке. Рядом на столике стояла полупустая бутылка.
Он не сводил с нее глаз.
Жюлъен ей не нравился, он ее пугал. Но Абигайль напомнила себе: она больше не служанка, она жена его брата, и они с Жюлъеном должны стать друзьями.
— Здравствуй, Жюлъен. Я тебя не заметила.
Он плеснул в бокал еще бренди.
— Имей в виду, — проговорил он, — это не легкое чтение, в этой книге много длинных трудных слов.
— Я умею читать, — гордо выпрямившись, ответила Абигайль. — Умею и люблю.
— А что еще тебе нравится?
Он встал — она крепче прижала книгу к груди, но снова расслабилась, когда он подошел к камину, поставил ногу в сапоге на решетку, а локтем оперся о каминную полку.
— Я учусь ездить верхом, меня учит Люсьен. Пока получается еще не очень хорошо, но мне это так нравится! — Абигайль отчаянно хотела расположить Жюлъена к себе. Этому дому так не хватает смеха, тепла, любви!
