— Она всем причиняет боль, это ее единственный талант. На мое тринадцатилетние она пришла под кайфом. Мы устроили домашнюю вечеринку, пригласили всю родню, моих школьных друзей с родителями. А она явилась в обнимку с каким- то забулдыгой, оба упоротые в хлам. Устроила омерзительную сцену. Трое моих дядьев их просто выкинули оттуда… Извини, мне надо закурить. — И она быстро вышла из комнаты.
Минуту спустя Лина вернулась с сигаретой.
— В следующий раз она объявилась, когда мне было шестнадцать. В то время я встречалась с одним мальчиком, была в него влюблена без памяти. Она его напоила, угостила таблетками и затащила в постель. Его трудно винить — он был ненамного меня старше; а она решила, что это будет прикольно — отбить парня у дочери. Расположилась с ним в кустах возле дома так, чтобы я непременно на них наткнулась. И так хохотала! У меня до сих пор в ушах звенит ее смех. А в следующий раз появилась, когда я купила эту квартиру. Тогда я пустила ее к себе. Подумала: уж лучше я, чем бабуля. И надеялась, что, может быть, хотя бы в этот раз…
Но прошла неделя — и она снова взялась за свое. Выпивка, наркота, мужики. Приводила их сюда и кувыркалась с ними в моей постели. А потом обокрала меня и сбежала. И тогда я решила — с меня хватит. Все! С ней покончено. Но это никогда не кончится, Деклан. Что бы я ни делала, она не перестанет быть моей матерью.
— А что бы ни делала она, ты не перестанешь быть той, кто ты есть. Радостью и гордостью тех, кто тебя вырастил. Хозяйкой собственной жизни. За это она тебя и ненавидит.
Лина отвечала ему долгим изумленным взглядом.
— Ненавидит… — Прошептала она. — Никогда прежде я не могла этого выговорить, не могла даже подумать… Что за страшные слова: моя мать меня ненавидит! Почему же сейчас, когда ты это сказал, мне стало намного легче?
— Хотел бы я пообещать, что никогда больше не позволю ей сделать тебе больно. Но не буду бросаться пустыми обещаниями. Она и дальше будет причинять тебе боль, Лина, но, быть может, теперь тебе будет не так больно, как было прежде.
— Определенно я тебя недооценивала, — проговорила Лина, задумчиво вертя в пальцах сигарету.
— Точно, я полон сюрпризов. Кстати, раз уж я взялся тебя удивлять: оказывается, Лилибет как-то связана с Домом Мане.
— О чем ты говоришь?
— Сам толком не понимаю. Трудно объяснить, но точно знаю: как-то связана. И знаешь, может быть, к лучшему, что она пришла и сказала мне все, что сказала. Как будто еще один кусочек мозаики встал на место. А еще что-то подсказывает мне, что больше она туда не придет. Позвони бабушке, Лина. Не позволяй этой женщине становиться между вами.
— Об этом я уже думала. Да, наверное, позвоню. Деклан!.. — Она взяла стакан, нерешительно повертела его в руках, поставила на место. Деклан вопросительно поднял брови. — Знаешь, я ведь хотела с тобой порвать.
— У тебя необычный способ прощаться с любовниками.
— Нет, я серьезно. Может быть, в самом деле нам лучше вернуться на шаг назад и остаться… ну, просто друзьями или кем-то в этом роде?
— Друзьями? Отличная мысль. Говорят, крепче всего те семьи, где муж и жена — не только партнеры, но и друзья.
Лина только руками развела:
— О боже мой! Ладно, теперь мне уже точно пора на работу.
— Хорошо. Да, кстати, раз уж зашла речь о семье — у Реми и Эффи возникли некоторые проблемы, так что они отпразднуют свадьбу в Доме Мане.
Лина потерла висок, сбитая с толку внезапной переменой темы.
— В недоделанном доме? Среди инструментов, стружек, банок с краской и…
— Ну-ну, к чему такой пессимизм? От тебя я жду более позитивного подхода, тем более что как раз хочу попросить у тебя помощи. Как насчет вместе покрасить стены?
— Деклан Фиццжеральд, всеобщий спаситель! — вздохнула Лина.
— Ну нет. Я спасаю лишь тех, кого люблю.
Деклан не мог знать, что в то время, когда он подъезжал к офису Реми, Лилибет нанесла ему новый визит.
На этот раз она не планировала застать хозяина. Новая порция «кокса» придала ей отваги. Теперь она вознамерилась отплатить этому сукину сыну, не желающему поделиться с бедной женщиной малой толикой своего состояния. Не дал денег по доброй воле — пусть пеняет на себя, она сама возьмет!
Пройдясь по дому в первый раз, она внимательно все осмотрела и запомнила и теперь, войдя внутрь через черный ход, устремилась прямиком в библиотеку, к письменному столу с откидной крышкой.
По опыту Лилибет знала, что богачи всегда держат под рукой наличность. Она открыла все ящики один за другим и взвизгнула от радости, обнаружив в одном из ящиков пачку пятидесятидолларовьгх банкнот.
Сунув деньги в карман, Лилибет окинула взглядом полки и коробки на полу. Многие книги старинные, должно быть, стоят кучу денег… Но, поразмыслив, книги она решила не брать: они тяжелые, да и продать их будет нелегко. Лучше пошарить наверху — не найдется ли там еще денег или дорогих безделушек.
Лилибет взбежала вверх по лестнице. Мысль о том, что хозяин может вернуться в любую минуту, лишь придавала ей азарта.
Вдруг наверху хлопнула дверь, и Лилибет замерла в испуге. Сердце ее подпрыгнуло и забилось где-то в горле. «Это, должно быть, сквозняк», — успокоила она себя. Старый дом, полный сквозняков. И действительно, в следующий миг она ощутила резкое дуновение холодного воздуха.
Поднялась на второй этаж, дотронулась до дверной ручки и отдернула руку. Потускневшая медь была холодна как лед.
Ладно, неважно. В любом случае ей не сюда. Спальня этого наглого ублюдка дальше по коридору. Лилибет совсем не такая дура, какой все ее считают: вот уже несколько дней она наблюдала за домом и много раз видела, как он выходит на галерею из угловой комнаты.
Дальняя дверь была приоткрыта. Злорадно рассмеявшись — смех ее гулко разнесся по дому, — Лилибет бросилась туда. Выдвинула верхний ящик комода — и точно! Прямо на нее смотрела старинная резная шкатулка.
Золотые запонки — по крайней мере, Лилибет надеялась, что это настоящее золото. Еще одни, серебряные, с какими-то синими камешками. Золотые часы. А еще коробочка, и в ней кольцо — два переплетенных сердечка, рубиновое и бриллиантовое.
Лилибет вытащила шкатулку, открыла другие ящики, порылась и в них. В нижнем обнаружила еще одну пачку наличных.
«Ну, сукин ты сын, теперь ты мне за все заплатишь!»
Деньги она сунула в шкатулку, а шкатулку — под мышку.
Шумно, возбужденно дыша, она с торжеством оглядывалась вокруг. Может, все тут разгромить для полноты картины? Хотя нет, такие развлечения — для сопливых малолеток. А она, Лилибет Симон, давно уже не малолетка, она женщина многоопытная и умеет рассуждать практически.
Не случайно к Дому Мане она пришла кружным путем, чтобы никто, даже мать, ее не выследил.
