– Хочу прояснить один вопрос, и, по-моему, вы и ваш друг могли бы мне в этом помочь.
Кел с подозрением смотрел на нее.
– Оставьте нас в покое. В понедельник утром нас здесь не было. Зачем вы снова тревожите нас?
– Только один вопрос.
– Один вопрос? Ладно, валяйте.
Фрай подняла воротник куртки – холодная вода затекала за воротник.
– Здесь сыро, – сказала она.
– Да. Идет дождь.
– Я могу войти?
– Это и есть ваш вопрос? Отвечаю: нет.
– Мне вас не слышно из-за дождя.
Из фургона раздался голос, ленивый и веселый:
– Эй, впусти ее, Кел. Она, похоже, прикольная.
Кел смутился, но открыл дверь. Внутри фургона Фрай протиснулась в тесное пространство рядом с чертежным ящиком и села на подушку, от которой пахло индийскими специями. Лицо Страйда закрывали пряди светлых волос. Он с улыбкой смотрел на нее, словно арабский принц, любезно пригласивший в свой шатер.
– Наш последний гость. Надеюсь, вы принесете нам удачу.
– Да, завтра вам придется покинуть карьер.
– Мы в курсе.
– На вашем месте я бы с радостью уехала. Здесь же ничего нет. О какой жизни тут можно говорить?
– Вы хотите узнать, чем мы тут занимаемся целыми днями? Это и есть ваш вопрос?
– Не совсем.
– Ладно. Расскажем. Размышляем о разном. Можете попробовать. Это полезно.
– Вы молоды. Вы должны жить среди людей и радоваться жизни, – сказала Фрай. – А здесь так пусто и мрачно.
– Совсем нет. Просто вы видите только скалы и вереск, – возразил Страйд. – Но пустошь – живое существо. У нее есть свои мысли, свои желания. – Он еще шире улыбнулся Фрай, и его голос стал тихим и размеренным. – У нее есть тайны.
– Я согласен со Страйдом, – поддержал друга Кел. – Пустошь существовала здесь задолго до нас. И Скрипач еще долго будет играть даже после того, как нас не будет.
– Кто?
– Скрипач. Вы не знаете эту историю?
– Понятия не имею, о чем вы говорите.
– Вы видели камни? – поинтересовался Страй. – Это девять девственниц, которые окаменели, потому что танцевали в воскресенье. Они совершили грех – танцем осквернили воскресный день. А один камень стоит вне круга… Говорят, это скрипач, который играл для танцовщиц. Он тоже превратился в камень, хотя и не танцевал. Как, по-вашему, скрипач получил по заслугам?
– Бессмыслица какая-то.
– Неужели? Не стоит недооценивать могущество природы. Духи помнят все.
Фрай старалась сосредоточиться и на поведении двух путешественников, и на их словах. Она уже поняла, что, сколько бы здесь не сидела, никогда не задаст правильные вопросы. В их представлении было что-то отрепетированное, что лишь подогревало ее скептицизм.
– Но во что же вы верите?! – воскликнула Диана, озвучив наконец настоящий вопрос, вертевшийся у нее в голове.
– Иногда Страйд разговаривает со Скрипачом по ночам, – сказал Кел. – Обо всем таком. Скрипач знает правду.
– Правду? И какую же правду вы ищете?
Страйд только улыбался. Его улыбка становилась все шире и превратилась в смех, громко разлетевшийся по фургону. Он наклонился вперед и положил руку на колено Фрай. Та дернулась, но в тесном закутке некуда было отодвинуться. Рука Страйда лежала спокойно и твердо, словно он пытался успокоить ее мысли, передать частицу своего спокойствия посредством тактильного контакта.
– Откуда мы можем знать, какая она, правда, пока не найдем ее? – произнес он.
Несколько секунд он пристально смотрел ей прямо в глаза, словно пытаясь отыскать в них хоть искру понимания, как будто ему очень хотелось, чтобы и она приобщилась к просветлению. Но лицо Дианы оставалось напряженным и недоумевающим. Даже Страйд в конце концов понял тщетность своих попыток, почувствовав окаменевшие мышцы под своей рукой.
Кел вмешался в разговор:
– Страйд верит, что некий мстительный дух пустоши прогоняет отсюда незваных гостей.
– И что, по-вашему, это значит? – раздраженно спросила Фрай.
Похоже, Кел даже не расслышал ее вопроса. Он смотрел на Страйда, а тот все еще не сводил пристального взгляда с Фрай и, казалось, пытался усилием воли вогнать в ее голову свои мысли.
– Ладно, если обнаружите, что у этого мстительного духа есть вполне материальные тело и лицо, дайте нам знать, – сказала она.
Страйд был невозмутим.
– Это сам Скрипач, – сказал он. – Разве это не очевидно? Это Скрипач заставляет женщин танцевать.
Повернув направо у заправки, Бен Купер сбавил скорость «тойоты». Улочка круто уходила вверх. Бену не приходилось бывать в этой части южной окраины Эдендейла, да и появилась она не так давно. Здесь построили недорогие дома – небольшие каменные одноэтажки, с тесными проулками и парковками, вполне доступные по цене местным жителям, и теперь им незачем было уезжать из города.
Все здания на Калвер-кресчент выглядели в общем-то одинаково. Единственное, что отличало дом номер семнадцать, – впечатление легкой запущенности. Краска на передней двери начала облупляться, и часть плексигласовой крыши гаража потрескалась. Образовавшуюся дыру заткнули куском полиэтилена, по которому сейчас барабанил дождь.
Марк Рупер, в джинсах и рабочей куртке, ждал снаружи, в круге света от электрической лампочки без абажура. Заметив машину Бена, он подбежал и забрался в нее. Купер едва узнал его.
– Давайте куда-нибудь поедем? – предложил Марк.
– Конечно. А куда именно? В паб?
– Нет, там слишком шумно. Лучше туда, где мы сможем посидеть и поговорить, я покажу куда.
– Хорошо.
Марк сказал ему ехать к востоку от Эдендейла. Городские уличные фонари остались позади, и только свет фар «тойоты» отражался от ограничителей на дороге и мокрого капота. Через две мили они повернули и поехали в гору, пока не добрались до темной, мокрой опушки леса Эден. На дороге они видели несколько машин и даже проехали пару домов – далеко отстоявших друг от друга ферм, каждая из которых была окружена своим маленьким защитным коконом света.
– Куда мы едем? – поинтересовался Купер.
– Уже недалеко.
Через несколько минут Марк велел ему свернуть с дороги. Купер обнаружил, что они находятся на покрытой гравием стоянке с бачками для мусора и застекленным стендом с картой достопримечательностей, находившихся где-то рядом в темноте. Купер развернул «тойоту» в сторону дороги.
– Итак?
Марк смутился. Купер понимал, что сейчас лучше на него не давить, а немного подождать, раз уж им все равно пришлось проехать весь этот путь. Постепенно его глаза привыкли к темноте. Слабые лучики света, дрожавшие перед ним в воздухе, подсказывали, что на склоне холма приютилась небольшая деревушка. Очертания самих холмов – темных горбов в небе – стали отчетливее. А прямо впереди – Купер почувствовал это – находился крутой склон, обрывавшийся в темноту.
