– Идите ко мне, дети, – трясущимися губами сказал он. –
Давайте помиримся и будем жить в любви и согласии.
Глеб взял меня за руку и повел к отцу. Вид у него был
торжественный, наверное, он чувствовал себя победителем…
Макар, усмехнувшись, поднес мою руку к губам.
– Ну что, отыгралась, сука! – прошептал он и, мгновенно
изменившись в лице, с силой толкнул меня в грудь. Отлетев к стене, я
почувствовала страшную боль в голове, но почему-то не отключилась.
Затем все было словно в тумане… В комнате дрались двое: отец
и сын… Потом вбежали братки и стали разнимать их. Что было дальше – не помню.
Перед глазами завертелись красные круги, и я потеряла сознание.
Очнулась я в сыром подвале. Голова казалась чужой. Шубы на
мне не было. Платья, впрочем, тоже. Вместо него – жалкие обрывки, лишь
отдаленно напоминавшие некогда красивый наряд.
Поджав колени к подбородку, я дала волю слезам. Затем,
захотев пить, на ощупь нашла железную дверь и, не жалея сил, заколотила в нее
босой ногой. Как и следовало ожидать, к двери никто не подошел…
Опустившись на холодный пол, я стала терпеливо дожидаться
своей участи и сама не заметила, как уснула.
Разбудил меня скрежет открывающейся двери. Узнав Макара, я
вздрогнула.
– Не дергайся, Верка, я не буду тебя бить,– глухо сказал он,
протягивая мне руку.
– Вставай, поехали!
– Куда? – забеспокоилась я.
– К моему сыну.
– А где он?
– В больнице лежит. Вены перерезал себе, чудак… Короче,
вытащили его… Жалко мне сына, Верка! Он у меня единственный, да и такой, как
ты, больше не найдешь… Ладно, женитесь. Считай, что ты отомстила. Мы квиты.
– Нет, Макар, мы не квиты, – усмехнулась я. – Твой сын
остался жив, а человек, которого я любила, умер. Так не честно!
Макар взял меня за подбородок и сквозь зубы процедил:
– Если ты убьешь моего мальчика, я тебя из-под земли
достану, я тебе такую смерть придумаю… такую…
Через час мы подъехали к больнице, где лежал Глеб. Я
поднялась в палату, села на краешек кровати и постаралась улыбнуться.
– Привет, Глеб! Папа разрешил нам пожениться…
Глеб открыл глаза и, робко улыбнувшись, взял меня за руку.
Макар, насупившись, отвернулся.
Свадьбу играли в нашем ресторане. Столы ломились от дорогих
закусок. Шампанское и водка лились рекой. Подгулявшие братки без конца кричали:
«Горько!»
– Ох, Верка, когда ты только угомонишься! – шепнула мне
сидевшая по правую руку Любка. – Макар лет на десять постарел!
– Ты бы лучше обо мне пеклась, а то жалеешь всех подряд,
даже завидно становится, – обиженно буркнула я, неприязненно покосившись на
пьяного Глеба. – Кончай пить, женишок! Водка не пиво, ее литрами не жрут.
Может, ты забыл, что на собственной свадьбе находишься?
– Не злись, Верка! У отца женщину отбить! Такое событие грех
не отметить! – по-жеребячьи заржал Глеб, падая мордой в салат.
– Эх ты, чучело! – вздохнула я и, с Любкиной помощью усадив
Глеба на место, вытерла лицо новоиспеченного мужа салфеткой,
Перехватив заинтересованный взгляд Макара, я подошла к нему
и пригласила на танец.
– Что-то твой благоверный совсем на ногах не держится.
Смотри, уснул прямо за столом. – Макар укоризненно посмотрел на пьяного сына.
– Он нормы не знает. Сразу видно, что раньше не пил, а
может, наоборот…
– Вот уж не думал, что тебе пойдет свадебное платье…
– Свадебное платье пойдет любой женщине, а мне особенно.
Подлецу все к лицу.
– Это ты точно сказала! Выходишь замуж, а что дальше будешь
делать с этим сопляком – сама не знаешь. Хотела сделать мне больно? Сделала,
признаюсь. Так больно, что на сердце рубец образовался. Ладно, хоть с моим
сыном снюхалась, вроде как под присмотром будешь. Ну и сука ты, Верка! Ну и
сука!
Когда торжество закончилось, мы с Макаром привезли
бесчувственного Глеба домой и положили в гостиной. Затем я ушла в спальню и,
сев на кровать, стала расстегивать свадебное платье. Макар нахально пристроился
рядом со мной.
– Папа, иди к себе! Дай мне выспаться, – не выдержав,
фыркнула я.
– Ну давай, говори… Кусни меня побольнее, – усмехнулся
Макар. – Неужели тебе так дорог твой фраер?
– Я не хочу обсуждать этот вопрос с тобой Выйди, пожалуйста,
из комнаты, – с ненавистью посмотрела я на Макара. – Это еще не все, Макар, это
только начало. Дальше будет хуже. Я хочу, чтобы ты наконец понял, что такое
терять… Ты потерял меня, потерял сына, но это еще не все… Это слишком малая
потеря… Я потеряла намного больше… Я потеряла любимого человека. Со временем ты
узнаешь, что это такое…
– Тогда мне лучше тебя пристрелить.
– Стреляй, если считаешь, что так будет лучше…
Не сказав ни слова, Макар завалил меня на спину и задрал
подол. Я попыталась вырваться, но не смогла.
– Пусти! Не смей трогать чужую жену!
– Я только помогу расстегнуть свадебное платье, – тяжело
задышал Макар. – Этот сопляк нажрался, как скотина, наплевав на все на свете.
Да что он может тебе дать, этот щенок?! Ты прекрасно знаешь, что никто не даст
тебе больше, чем я.
– Это твой сын, Макар!
– Сын? Да, сын… Я впервые в жизни возненавидел собственного
сына и даже пожалел о том, что он у меня есть, – прошипел Макар, срывая с меня
фату.
«Что ж, не будем отказываться от брачной ночи…» – подумала
я, стаскивая с себя ажурные чулки.
Вдоволь натрахавшись, Макар ушел. Приняв освежающий душ, я
нырнула под теплое одеяло и, закрыв глаза, вспомнила Михаила. На минуту мне
показалось, что в комнате работает вентилятор. Огромные лопасти, быстро
вращаясь, нагнетают прохладный воздух… «Миша!» – радостно вскрикнула я и…
проснулась. Рядом со мной лежал бледный как полотно Глеб.
– Вера, я вчера напился как свинья. Вообще ничего не помню.
– Пить меньше надо!
– Даже не знаю, как так получилось… У нас с тобой не было
брачной ночи…
Глеб ласково провел ладонью по моей груди, но в этот момент
раздался стук в дверь.
– Дети, идите кушать. Завтрак готов! – раздался голос
Макара.
