– По-другому ты меня не простишь. Знаешь, Верка, почему я
жалею тебя? Ты думаешь, что сбежала от прошлой жизни, что тебя никто не найдет,
что никому до тебя нет дела… Нет, милая, ты ошибаешься. Макар знает, где ты. Я
помогла ему узнать. Теперь каждый день у входа в ресторан будет стоять якобы
сломанная иномарка… Нас все равно убьют, Верка, мы смертники… Неужели ты этого
до сих пор не поняла? Нам конец. Спокойно жить нам не дадут. Они найдут нас
повсюду, где бы мы ни спрятались. Это мафия… Прости меня, Верка, за то, что я
тебя предала…
Опустив глаза, я тихо прошептала:
– Я тебя прощаю.
– Спасибо, – слабо улыбнулась Любка, затем поднесла пистолет
к виску и выстрелила.
Схватившись за голову, я выскочила из кабинета и, не обращая
внимания на испуганные взгляды официанток, едва сдерживая крик, выбежала на
улицу. У входа в ресторан стоял старенький «москвич», возле которого возился
пожилой дед. Повалив деда на землю, я стала бить его, не жалея сил.
– Передай Макару, что я никогда к нему не вернусь! Слышишь,
никогда! Передай ему, что он сволочь, скот, нелюдь!!! – В тот момент я готова
была убить любого, кто чинит машину у нашего ресторана. Горе мое было слишком
велико…
Очнулась я в объятиях своего мужа. Михаил, бережно
поддерживая, посадил меня в машину. Деду дали откупную, перевязали разбитую
голову и моментально починили так не вовремя сломавшийся «москвич». Не спеша
пересчитав деньги, он успокоился. На такую сумму вполне можно было купить пару
новеньких «москвичей».
В машине я положила голову на колени мужа и тихонько
всхлипнула.
– Ну, Вера, ты даешь! Избила ни в чем не повинного деда! –
укоризненно сказал Михаил и дал знак водителю, что пора ехать.
– Ты уверен, что он ни в чем не виноват? Он копался в своем
«москвиче» для отвода глаз. На самом деле он хотел выстрелить тебе в спину.
– Тебе показалось.
– А где Любка?
– Ее увезли. Уборщица наводит порядок в твоем кабинете.
Менты уже уехали. Все пришли к выводу, что это обыкновенный суицид.
Дома я прилегла на диван и рассказала Михаилу о том, что
сообщила Любка. Михаил задумался.
– С завтрашнего дня у ресторана будет стоять усиленная
охрана. Придется проверять всех посетителей. За меня не волнуйся. У меня
надежные телохранители.
– Может, мы куда-нибудь уедем?
– Ничего не бойся, Вера! Мы не можем уехать, потому что у
меня здесь хороший бизнес. На твоем месте придется начинать все сначала, а ты
без денег не сможешь прожить и одного дня.
– К черту эти деньги! Я тебя люблю, а не деньги, неужели ты
это не понял! Я ведь смогла бросить все и уехать. Бросай и ты! Давай уедем
туда, где нас никто не найдет. Наша с тобой жизнь дороже всяких денег!
– Наконец-то ты это поняла! – улыбнулся Михаил и потрепал
меня за ухо. – Пока в этом нет необходимости, Верочка! Я здесь не последний
человек. Никто нас с тобой не тронет. Это не Прага, где я был по делам. В этом
городе я родился, вырос, сколотил капитал, имею надежную «крышу» и завидное
положение. Если тебя предала подруга, это еще не значит, что нужно бросаться в
крайности. Главное, чтобы я тебя не предал. Но я никогда не сделаю этого,
потому что люблю тебя. Твоя Любка получила по заслугам. Она предала тебя за
деньги, но поняла, что не сможет жить с этими деньгами дальше. Деньги-то ведь
тоже бывают чистые и грязные.
Михаил гладил меня по голове, шептал на ухо ласковые слова…
Почувствовав себя защищенной, я расслабилась и крепко уснула…
На следующий день, не слушая возражений Михаила, я вышла на
работу. В моем кабинете было чисто вымыто. Словно и не стрелялась Любка…
Кресло, на котором она сидела, вынесли. За окном маячил знакомый мне охранник.
Подозрительных машин не наблюдалось.
Посмотрев на часы, я набрала пражский номер Макара. Трубку
снял Глеб.
– Привет, – стараясь казаться бодрой, сказала я, – а папа
дома?
– Вера, ты, что ли? – дрожащим голосом переспросил Глеб.
– Я. Мне надо поговорить с твоим папой. По сотовому он не
отвечает.
– И не ответит. Он сменил номер.
– Так назови его!
– Не назову.
– Почему?
– Потому что ты сука, каких мало! Зря отец тебя не
пристрелил! Он мне все рассказал про твои шашни с этим подонком! Ты решила над
нами посмеяться?
– А твой отец не рассказал тебе, как он трахал меня в нашу
брачную ночь?! – усмехнулась я, пытаясь унять дрожь в коленках. – Говори номер!
– Шлюха!
– Может, и шлюха. Сам такую выбрал! Если не хочешь давать
мне телефон, то передай этому старому козлу, что я больше никогда не вернусь ни
к нему, ни к тебе! Понял? Оставьте меня в покое. Иначе это плохо для вас
закончится!
– Я не приму тебя никогда в жизни, – прошипел в трубку Глеб.
– Принял бы как миленький, только я сама не хочу иметь с
тобой ничего общего! – Швырнув трубку на рычаг, я, хлопнув дверью, ушла на
кухню. Находиться в кабинете, где сутки назад застрелилась Любка, не было
желания.
Следующий месяц прошел спокойно. Ресторан работал в прежнем
режиме, но на дверях стояла усиленная охрана, которая следила не только за
посетителями, но и за всеми подъезжающими машинами.
В один из вечеров мы готовились к предстоящему банкету.
Отдав необходимые распоряжения, я лежала на рабочем столе и сочиняла
незатейливую музыку. Неожиданно раздался какой-то странный гул, затем что-то
ухнуло, стол накренился, и я упала на пол. На голову мне посыпались куски
штукатурки. Оконное стекло, зазвенев, рассыпалось в пыль. По лицу зазмеились
тоненькие струйки крови. Через несколько секунд в кабинет вбежали охранники, взяли
меня под руки и вывели в коридор.
Собравшись с силами, я спустилась по лестнице, хватаясь за
остатки перил, и прошла в зал. В центре зала, там, где стоял рояль, зияла
огромная воронка. На столике у окна лежала чья-то оторванная рука. На
закопченном пальце поблескивало обручальное кольцо. Отвратительно пахло чем-то
кислым…
– Вера Иванна, не надо вам здесь стоять, – потянул меня за
собой один из охранников.
Тупо посмотрев на него, я спросила:
– Что это было?
– Ресторан взорвали, – пожав плечами, ответил он.
– Кто?!
