– Отрастут, – тихо ответил он, как тень вырастая за моей
спиной. – Тебе ведь сделали несколько операций…
– Савелий, ты… – вопрос застрял в горле.
– Нет, Верочка, я не убивал твоего мужа, – с полуслова понял
меня Савелий. – Клянусь тебе, это не я.
– А кто?
– Я не знаю. Следователь не сомневается в том, что
взрывчатку подложил профессионал. Любителю такое не под силу.
– Какая разница, что говорит следователь! Я хочу знать, что
ты сам думаешь по этому поводу.
– У Михаила было много врагов, – задумчиво произнес Савелий.
– В этом деле очень много непонятного. На следующий день после смерти твоего
мужа нашли мертвого охранника, который якобы заболел ангиной… Он был убит в
собственном гараже двумя выстрелами в голову. А еще через два дня в пригородном
лесу обнаружили белую «тойоту». Надо полагать, эти ребята стреляли тогда, на
пикнике… Кто-то тщательно оборвал все ниточки, которые могли бы пролить хоть
какой-нибудь свет на это преступление.
– Уйди, пожалуйста, мне хочется побыть одной, – без сил
опустившись на стул, попросила я.
– Ты уверена, что тебе не потребуется моя помощь?
– Уверена.
Закрыв за Савелием дверь, я опустила жалюзи на окнах и,
отыскав в комоде длинные витые свечи, зажгла все до одной. Может, Мишка увидит
их сверху и спустится ко мне? Нет, чудес не бывает, он никогда не придет,
никогда… Безысходность этого слова убивала. Обхватив лысую голову руками, я
легла на пушистый ковер и завыла в голос: «Мишка, Мишенька мой, зачем ты
покинул меня? Почему я не села в тот проклятый джип с тобой? Скажи, Мишка,
скажи!» Мишка молчал… Да и как он мог ответить?
Наплакавшись вволю, я заснула. Затем поднялась и нетвердой
походкой подошла к бару. Абсент, привезенный из Чехии, джин, виски, коньяк… В
глубине бара стояла водка. Вытащив ее, я принялась искать Мишкину фотографию.
Из раскрытого альбома высыпалась разноцветная пачка. Со мной, с мамой, с
друзьями… Нет, это все не то… Вот она… Здесь он один… За два месяца до смерти…
Поставив фотографию на стол, я достала рюмки, одну из них придвинула к
Мишкиному изображению и налила водку. Нужен еще хлеб, чтобы, по русскому обычаю,
положить сверху, но хлеба в доме не было. Что ж, обойдемся и так…
Водка была горькой. Такой же горькой, как и нескладная моя
судьба. Мишка, улыбаясь, смотрел на меня, слегка прищурив глаза. В мягких
отблесках свечи лицо его казалось живым.
– Мишка, Мишка, – прерывисто вздохнув, сказала я, напряженно
вглядываясь в родные черты. – Так и не удалось нам с тобой прожить долгую и
счастливую жизнь. Ничего, Мишка, ничего… Когда-нибудь мы с тобой еще
встретимся. Я всегда буду помнить о тебе. Разве может быть иначе? Ты подарил
мне подарок, Мишка. Жалко только, что он быстро закончился… Ты пей, Мишка, пей…
Бабки говорят, что покойники всегда пьют водку, которую оставляют для них,
накрыв хлебом сверху… Хлеба у меня нет, а торт, недоеденный в тот злополучный день
остался… Нет, Мишка, ты пить не будешь… А я обязательно выпью. Выпью до дна,
Мишка, и налью еще. Я не опьянею, не бойся… Водка для меня как лекарство, она
помогает заглушить душевную боль. Я не знаю, Мишка, как я буду жить с этой
болью. Если не справлюсь – уйду к тебе, но не сразу, Мишка, ой не сразу… Не
надейся на скорую встречу, дорогой… У меня еще много дел на этой земле… Я
должна отомстить за твою смерть. Отомстить! Отомстить! Отомстить!
К горлу подступили рыдания. Чтобы унять их, я допила остатки
водки и, широко размахнувшись, бросила пустую бутылку в камин.
– Сволочи, гады! Вы отняли у меня самое дорогое! За что,
Господи, за что!!! Мишка вытащил меня из грязи, поселил в роскошных хоромах,
подарил мне ресторан! Он сделал из меня человека! Мишка любил меня, любил!!!
Кому он перешел дорогу, кому? Говорят, он был жестким человеком, даже жестоким…
Ну и что? Занимаясь бизнесом, невозможно быть добрым. Он имел право совершать
неблаговидные поступки! Ради денег, настоящих, больших денег можно пойти на любое
преступление, но Мишка, мой Мишка, никогда не переступал дозволенных границ.
Это ты, Макар, способен на подлость, а мой муж был святым!
…Выпив все, что было в баре, я отключилась. Спас меня
Савелий. Заподозрив неладное, он в тот же день приехал ко мне и, позвонив в
милицию, взломал дверь.
В больнице я пролежала очень долго. Лечилась… Приходила в
себя… По крупицам восстанавливала в памяти то, что со мной произошло…
Жить в нашей с Мишкой квартире мне не хотелось.
Посоветовавшись с Савелием, я решила продать ее. Отбоя от покупателей не было,
но вскоре я поняла, что многие из них приходят только для того, чтобы поглазеть
на меня, прослышав о том, что я, потеряв мужа, длительное время провела в
психушке. Устав от бестактных вопросов, я купила газету бесплатных объявлений и
через нее нашла молодую пару, недавно приехавшую в Новосибирск. Не имея особых
накоплений, ребята искали квартиру попроще и подешевле. Я же уступила им то,
что имела, за чисто символическую цену и никогда впоследствии не жалела об этом.
Смерть Михаила сделала меня мудрой. Деньги – это еще не все, поняла я…
– Возможно, вы будете здесь счастливыми, такими же
счастливыми, как мы… – Это были мои последние слова.
В голове постепенно созрел четкий план мести. Набрав
пражский номер Макара и услышав его голос, я сказала:
– Здравствуй, Макар! Это ты убил моего мужа? Впрочем, зачем
я спрашиваю? Конечно, ты. Вернее не ты, а твои люди… Ты все-таки сделал это…
Сначала ты взорвал мой ресторан, потом устроил бойню на пикнике, затем взорвал
моего мужа… Ты думал, он поедет один, а я останусь дома и со мной ничего не
случится. Ты просчитался: я была рядом и выжила чудом…
Макар молчал.
– Макар, почему ты молчишь? – всхлипнула я. – Скажи
что-нибудь. Это был ты?!
– Как ты себя чувствуешь? – надтреснутым голосом спросил
Макар.
– Ты хочешь знать, как я себя чувствую? – истерично
рассмеялась я. – А как, по-твоему, может чувствовать себя человек, у которого
отняли все? Мне больно, Макар, очень больно, больно и морально, и физически, и
ты вскоре почувствуешь эту боль.
Сказав это, я бросила трубку и поехала на один из
промышленных рынков Новосибирска. Этот рынок славился тем, что на нем можно
было купить все. Излазив рынок вдоль и поперек, я попыталась выяснить, кто
продает взрывчатку, и в конце концов добилась своего. Действовать в одиночку я
не решилась и, немного подумав, обратилась за помощью к Савелию. Савелий
отнесся к моему предложению скептически и даже попытался отговорить меня от
рискованной затеи, но все же, уступив моему натиску, согласился лично
присутствовать на переговорах с торговцем.
