– Это было в четверг, шестого. Я отправился в бюро мистера
Мейсона с мистером Гошеном…
– Его полное имя?
– Карл Эверт Гошен.
– Вы разговаривали с мистером Мейсоном?
– Господин окружной прокурор, не считаете ли вы, что это
никак не относится к делу? – спросил судья Осборн.
– Я считаю, что это имеет кое-что общее с нашим делом.
Мистер Мейсон не протестует.
– Я понимаю положение мистера Мейсона. Однако у меня нет желания
выслушивать не связанные с делом и основанные на слухах доказательства.
– Это не слухи. Это касается сути дела.
– Да? Пожалуйста, продолжайте.
– Тогда с вами был мистер Гошен, – продолжил Бергер. – А кто
еще?
– Обвиняемая Люсиль Бартон, мистер Артур Колсон, который –
на это все указывает – был заинтересованным лицом при покупке оружия, и
полицейский в штатском.
– Мистер Мейсон согласился дать отпечатки своих пальцев?
– Да.
– Как он объяснил, что отпечаток его пальца оказался на
револьвере?
– Он признался, что пользовался ключом, присланным по почте,
чтобы войти в квартиру Люсиль Бартон в день убийства…
– Господа, господа, – прервал судья Осборн, – несмотря на
отсутствие протеста со стороны защиты, я считаю, что…
– Но он признался в том, что видел этот револьвер в квартире
обвиняемой! – сказал Бергер.
– Какой-то револьвер, – поправил его Мейсон.
– Револьвер, похожий на этот, – парировал Бергер. – Это,
наверное, имеет существенное значение для данного дела.
– Думаю, да, – признал его правоту судья Осборн. – Говорите
дальше.
– Я сказал тогда мистеру Мейсону, – продолжал Трэгг, – что
мистер Гошен – свидетель, который в то время, когда было совершено
преступление, заметил двух человек около гаража, где было найдено тело. В одном
из них Гошен опознал обвиняемую. Ее сопровождал мужчина, похожий по описанию на
мистера Мейсона. Я попросил мистера Мейсона встать, чтобы мистер Гошен мог
посмотреть, его ли он видел около гаража, но мистер Мейсон отказался.
– Вы хотите сказать, что он отказался встать, – с нажимом и
недоверием в голосе произнес Бергер. – Вы хотите сказать, что мистер Мейсон,
юрист и адвокат, не согласился встать, чтобы позволить свидетелю увидеть, он ли
сопровождал…
– Считаю этот вопрос риторическим. На него, по существу, уже
получен ответ, – прервал его судья Осборн. – Суд хочет вести слушание в
границах закона. Правда, это совершенно необычный случай, защитник не
пользуется своим правом протестовать. – И судья Осборн с неодобрением взглянул
на Мейсона.
– Ваша честь, – сказал Мейсон, – не подлежит сомнению, что
окружной прокурор готовит подрыв моей репутации путем инсинуаций и различных
предположений. Он, конечно, знает, что в зале находятся представители прессы. Я
полностью отдаю себе отчет в том, что, провоцируя мой протест, он хочет
произвести впечатление, будто я стараюсь скрыть истинные факты. Поэтому
предоставляю ему возможность действовать с развязанными руками. Если он знает
какие-либо факты, пусть обнародует их.
– Понимаю вас и ценю ваше поведение, мистер Мейсон. Суд,
однако, не может стать ареной для личных выпадов, – сказал судья Осборн.
– Ваша честь, это не личные выпады, – запротестовал
Гамильтон Бергер. – Они ведут к сути дела.
– Так откройте же нам эту суть, – произнес судья.
– Ну что же, пытались ли вы потом дать возможность мистеру
Гошену опознать мистера Мейсона?
– Конечно.
– Что для этого сделали?
– Мы ждали в машине перед входом в здание, где находится
бюро мистера Мейсона. Мистер Гошен был рядом со мной. Я также договорился с
репортерами, они расположились у черного хода и должны были просигналить мне,
если бы мистер Мейсон попробовал выйти.
– А что сделал мистер Мейсон?
Трэгг улыбнулся и сказал:
– Он приказал вынести его в сундуке через черный ход, как
вещи.
По залу прошелестел смех.
– А мистер Гошен потом опознал мистера Мейсона?
– Меня при этом не было, – ответил Трэгг. – Там был один из
моих сотрудников, сержант Голкомб.
– Перекрестный допрос, – сказал Бергер с торжеством.
– Откуда вы знаете, что меня вынесли из дома в сундуке,
лейтенант? – с улыбкой спросил Мейсон.
– Возможно, это разговоры, – быстро поправился Трэгг. – По
правде говоря, я знаю об этом только из газет и из того, что мне сказали. Сам в
сундуке я вас не видел… – Он улыбнулся.
– Вы говорили с кем-нибудь, кто видел меня в сундуке,
лейтенант?
– Нет.
– Есть ли у вас повод верить, что я находился внутри
сундука?
– Да.
– Какой?
– Только таким образом вы могли незаметно исчезнуть из
здания.
– Я позволю все объяснить, лейтенант. Быть может, вы знаете,
что я в тот вечер был в агентстве Пола Дрейка и вышел от него много позднее
времени отправки сундука. От ночного портье вы могли бы узнать, что я вышел из
бюро и спустился на лифте вместе с мистером Дрейком и одним из его сотрудников,
мистером Джерри Ландо, который, кстати, присутствует здесь и может ответить на
вопросы.
Лицо Трэгга выразило изумление.
– Вы хотите сказать…
– Я сказал именно то, что хотел сказать, лейтенант. Можете
поговорить с мистером Ландо. И тогда не придется бросать мне обвинение,
основанное на слухах. А теперь благодарю вас, лейтенант. У меня больше нет
вопросов.
Трэгг и Бергер обменялись взглядами. Трэгг оставил
свидетельское место. Оказавшись в зале, он обернулся и спросил:
– Где тут Джерри Ландо?
– Здесь, – вставая, ответил Джерри.
– Оставим это, – отозвался Бергер, скрывая замешательство
под чрезмерной воинственностью. – Прошу сержанта Голкомба занять место
свидетеля, и мы выясним этот вопрос. Очень быстро.
Сержант Голкомб подошел, широко шагая, поднял руку для
присяги, произнес ее и с довольной выжидательной усмешкой уселся на
свидетельское место.
Гамильтон Бергер задал несколько вступительных вопросов об
имени, возрасте, месте жительства, профессии и наконец перешел к делу.
– Сержант, – спросил он, – где вы были вечером шестого сего
месяца? Это был четверг, вы помните?
