Говорить о том, что я не жена, я не стала, потому что
понимала, что с этим пьяным выродком лучше не шутить. Он может просто задушить
меня в приступе гнева. Когда Сашка отпустил мои волосы, он вновь хлебнул
самогонки и закурил сигарету.
– Ладно, пусть эта самозванка пока поправляет своё здоровье.
Ожоги лечатся очень долго. Чем больше её лицо будет приобретать прежние
очертания, тем всё сильнее твой отец будет сомневаться в том, что это его дочь.
А потом и вовсе поймёт, что его жестоко обманули и он потратил кучу денег на
лечение чужой девки. И знаешь, что тогда сделает твой отец? Да он убьёт её сам,
своими руками! А если вдруг лицо самозванки не восстановится и она навсегда
останется уродиной, то у неё будет больше шансов косить под его дочь. Но не всё
коту масленица. Тут внезапно появимся мы и откроем все карты. Пусть она назовёт
хоть одно событие детства. Её будет очень просто поймать на лжи. Она же сразу
попадётся и будет в пролёте. Конечно, она может симулировать, что у неё пропала
память, – продолжал размышлять пьяный мужчина. – Но и это ей не поможет. Родная
дочь всегда сможет доказать, что она родная.
– Саша, хватит! Я устала.
– Ты кашу заварила, а мне всё расхлёбывать.
– Я тебя ни о чём не просила.
– А меня не надо ни о чём просить. Я понимаю всё с
полуслова.
Саша подошёл ко мне совсем близко, дыхнул перегаром и
заглянул мне в глаза:
– Правда на нашей стороне. Ты родная дочь, и этим всё
сказано. Деньги только наши, и мы не отдадим их никаким самозванкам! Скорее бы
ты уже встала, и я смог набить тебя икрой.
При этом пьяный выродок посмотрел на меня такими похотливыми
безумными глазами, что я съёжилась и прошептала:
– Нет. Я слишком слаба.
– А для этого не обязательно быть сильной. Я сделаю всё за
тебя.
– Ты о чём?
– О том самом. Ася, тебе понравится.
Как только этот изверг откинул одеяло, я издала отчаянный
крик, и в комнату заглянула Сашкина мать.
– Сынуля, что случилось? Что у тебя жена кричит?
– Закрой дверь, мать! Мы тебе внуков делать будем! –
скомандовал снимающий рубашку сын.
– Прямо сейчас?
– Ну не через пятьдесят же лет!
– Не рано ли? Невестка-то ещё плохая, – осторожно попыталась
заступиться за меня Зина.
– У нас времени нет. Деньги могут уйти на сторону. Чем
быстрее её икрой набьём, тем у нас больше шансов зажить богатой жизнью!
– Сыночка, не отдавай деньги на сторону. Они наши. Мы не
должны потерять ни копейки, – обеспокоенно заговорила Зина. – Мы не собираемся
ни с кем делиться. Всё, что у неё есть, всё должно быть наше.
– Поэтому закрой дверь, иди выпей самогонки и сделай вид, что
ты ничего не слышишь.
– Конечно, сыночка.
Когда за Зиной закрылась дверь, сильно пьяный Сашка разделся
и, не переставая дышать на меня отвратительным перегаром, стал раздвигать мои
ноги. Я стала кричать, но он крикнул, чтобы я немедленно замолчала, и сунул мне
в рот тряпку.
А вот сопротивляться я не могла. Тело совершенно меня не
слушалось, и я была не в состоянии за себя побороться. Руки были слабыми и
почти невесомыми. Я попыталась поднять их повыше, чтобы оттолкнуть этого
пьяного изверга, но не смогла. Всё, что я могла, – это плакать и ненавидеть
себя за то, что однажды я совершила самую большую ОШИБКУ в своей жизни – УШЛА
ИЗ ДОМА...
Когда всё закончилось, Сашка достал кляп из моего рта и,
одевшись, потянулся за самогонкой.
– Ну не реви ты так. Ничего страшного не произошло. Ты же не
знаешь, сколько лет я об этом мечтал. С того самого момента, как устроился
охранником к твоему отцу, и в первый раз тебя увидел. Ты ещё тогда такой юной
была. Такой высокомерной. Постоянно нос воротила. Вся обслуга перед тобой вечно
заискивала. Я тогда подумал: «Вот это королева.. Хотя бы разок ей присунуть». Я
тогда и мечтать об этом не мог и знать не знал, что ты моей женой станешь, и я
тебе совать буду хоть каждый день, – при этом выродок так похабно заржал, что я
в который раз пожалела о том, что не могу кинуть в него чем-нибудь тяжёлым.
Я заревела ещё громче.
– Ненавижу, когда бабы ревут! – крикнул Сашка и, распахнув
дверь комнаты, высунул голову в коридор. – Мать, где её псина? Пусти её к ней.
Может быть, она псину увидит и успокоится!
Сашка ушёл. Я осталась совершенно одна. Я плакала и пыталась
натянуть одеяло на голое тело. Руки совершенно меня не слушались, и это мне
удалось где-то с десятой попытки. Через минуту на кровать прыгнул Олигарх и,
виляя хвостом, стал слизывать своим шершавым языком мои слёзы. Я почувствовала
родственную душу, поцеловала его в носик и улыбнулась.
Глава 23
Вот уже несколько месяцев, как я живу в какой-то глухой
деревне, находящейся у самого леса и состоящей всего из пяти ветхих
перекошенных домов. Тут нет даже магазина. Чтобы купить продукты, нужно ехать в
посёлок за несколько километров отсюда. Тут нет ни одного телевизора и не
продают газеты, но Зина говорит, что это и не нужно. Самое главное, что здесь
есть свет. В этих местах это считается роскошью. Огнестрельное ранение в спину
дало о себе знать – я так и не смогла встать и была прикована к постели.
Чувствительности в спине не было. Я просила, плакала, умоляла Сашку показать
меня врачам, но он был непреклонен. Он видел во мне свой капитал и боялся, что
кто-то сможет им завладеть. Знахарь сказал, что со временем я встану, и
заставлял меня ежедневно пить какой-то настой. Если честно, то я не верила даже
ему. Я знала, что меня необходимо показать специалистам.
– Саша, я должна знать точно, смогу ли я когда-нибудь ходить
или нет? Необходимо показаться врачам и сделать снимки, – пыталась я
достучаться до его разума.
– Зачем?
– Как это зачем? Я не могу ходить.
– И не надо, – посмеивался он. – Для меня лично не имеет
значения, ходишь ты или лежишь. Главное, что у тебя батя олигарх. Так что, не
делай из этого трагедии. Вот если бы твой батя разорился, то это бы
действительно был дикий кошмар.
– Но это же так жестоко...
– Я, наоборот, оберегаю тебя от лишней негативной информации.
А если врачи скажут тебе о том, что ты никогда не будешь ходить? Что тогда? На
верёвке вздёрнешься?! А так у тебя есть надежда на выздоровление.
– Ты просто боишься меня везти в больницу.
