ничего интересного не выяснила. Об Олесе Фонаревой, которая так и не появилась на работе, никто не вспоминал, все громко обсуждали происшествие с заместителем главного
редактора и предстоящие похороны. Почти всех волновал вопрос: захочет ли Ольга
Ивановна давать в следующем номере журнала фоторепортаж с кладбища, и если да, то
какие наряды надо надевать и какие аксессуары к ним подобрать.
– Погребение – такой же ритуал, как и свадьба, – кипятилась Ксения Рябикина. – Почему
мы в деталях сообщаем о бракосочетаниях и стыдливо умалчиваем о похоронах? Знаете, что
мода на траурные наряды меняется? Сейчас в тренде шляпки почти без полей, с короткой
вуалью. Мы обязаны учить наших читательниц демонстрировать хороший вкус в любых
обстоятельствах.
– Ксюша права, – поддержала коллегу Роза Ивановна. – И прощальный стол в России
делают по старинке, пекут блины размером с колесо. Можно же сделать мини-блинчики на
один укус, а сверху, в нашем случае, положить вырезанную из овощей букву «А» или «О».
Получится красиво, элегантно, не пошло. Я отвечаю за банкет и продемонстрирую новый
стиль оформления и подачи блюд, удивлю всех рецептами.
– Роза, это не банкет, а поминки, – напомнил Эдуард Орнели. – И Ольга Ивановна велела
нам двоим о столе позаботиться.
Гаврилова покраснела.
– Глупости, я главная по столу! Пойду уточню у Николаевой.
– Сбегай, дорогая, – милостиво разрешил коллега-диетолог. – А я пока велю помощнику
съездить в магазин «Реджина фарфор» и взять у них напрокат сервизы.
– Через мой труп! – взвизгнула Гаврилова. – Я со стыда сгорю, если придется в ужасные по
виду и качеству тарелки салаты раскладывать! Только «Ньютон меркьюри» достоин быть на
мероприятии журнала «Дом солнца».
– Можно вывезти девушку из деревни, но нельзя вывести деревню из девушки, – съязвил
Эдуард. – Позолоченные железки всегда привлекали варваров. До восприятия элегантного
белого фарфора надо еще дорасти.
– У «Реджина» фаянс! – возмутилась Роза.
– О нет, дорогая, – засмеялся оппонент, – лучше помолчи, иначе всем станет известно, что
госпожа Гаврилова выросла в медвежьем углу. Фаянс – это керамические изделия из глины.
Фарфор – тоже, собственно, керамика, но непроницаемая для воды и газа. Фаянс бывает
блестящим, матовым или вообще не глазурованным. Правда – последний не подходит для
посуды.
– Почему? – не выдержала я, до той поры молча слушавшая перепалку.
– Потому что в изделиях имеются малюсенькие, не заметные глазу поры, – снисходительно
пояснил Орнели. – В них забиваются микрочастицы пищи, которые нельзя отмыть, и спустя
некоторое время цвет посуды изменится не в лучшую сторону. Из не покрытого ничем
фаянса хорошо делать аромалампы в виде домиков, книг, зверей. Внутрь ставится свеча, на
нее помещается колбочка с раствором, запах проникает из изделия через те самые поры
наружу, комната наполняется дивным ароматом… О, Татьяна! Рад вас видеть. Но, уж
извините, сегодня у нас особый день. Давайте встретимся после похорон.
– Конечно, – быстро согласилась я и удрала, оставив специалистов по здоровому питанию
ругаться друг с другом.
Перед тем как уехать в свой офис, я решила на всякий случай заглянуть к Ксении и
осторожно расспросить ее о сотрудниках журнала. Хотя Рябикина – последний человек, с
кем мне хотелось бы общаться.
Ее кабинет располагался дверь в дверь с туалетом. Согласитесь, не очень приятно работать
в комнате, находящейся возле сортира, даже если тот сияет чистотой и пахнет фиалками.
Я нажала на ручку, приоткрыла дверь, тихо поинтересовалась:
– Можно?
Не услышала ответа и вошла внутрь.
В ту же секунду нечто мягкое упало мне на грудь, и я сквозь ткань моментально ощутила
влагу.
– Ура! Я победил! – заорал маленький мальчик, выскакивая из-за длинной занавески, обрамлявшей окно. – Ты умерла! Вау!
Он замер, а я посмотрела на свою блузку. На груди расплывалось темно-синее пятно, которое медленно сползало к талии. Ребенок взвизгнул и кинулся назад, за штору.
– Что это? – обомлела я, трогая пальцем пятно.
– Вы меня ищете? – раздался за спиной голос Ксении.
Я обернулась.
– Таня! Что случилось? – ахнула Рябикина. – Где ты так перемазалась?
– Заглянула сюда, чтобы спросить, можно ли уходить домой, – пробормотала я. – Эдуард и
Роза заняты организацией поминок, велели мне уезжать, сказали, что работа продолжится
после похорон. Я понимаю, что у вас несчастье, погибла Арина. Но ведь диетологи в «Доме
солнца» не начальники, поэтому я решила поговорить с кем-нибудь из руководства, уточнить, если я покину редакцию, не будет ли мой поступок считаться отказом от участия в
проекте. В условиях конкурса сказано: кто пропустит занятия и процедуры, выбывает из
борьбы. Зашла в кабинет, откуда-то выскочил ребенок и что-то в меня швырнул.
Ксения сжала губы в нитку, приблизилась к окну, отдернула штору и сердито произнесла:
– Владимир! Немедленно объяснись!
– Я не хотел, честное слово, – заканючил мальчик. – И краска отстирывается вроде.
– Вроде?! – гневно повторила Ксения. – Понимаешь, что ты натворил? Испортил Тане
одежду. Ей теперь придется ехать домой переодеваться. Как тебе вообще в голову пришло
бросаться всякой гадостью?
– Это бомбочка для пейнтбола, – пояснил ребенок. – Папа купил, а я две штуки взял. И не
хотел в нее попасть, думал, ты входишь!
– Я? – подскочила Ксения. – Задумал сестру измазать? Ты хоть представляешь, сколько
мое платье стоит? Ну, сейчас получишь!
