включенный компьютер, удивилась. Пряхов, едва они начали жить вместе, рассказал ей о
своей боязни пожара. Оказывается, в детстве Вадик стал свидетелем того, как сгорел дом
соседей, и с той поры боялся оказаться на пепелище, поэтому всегда, уходя из дома и перед
сном, проверял, отключены ли все электроприборы. Люсенька посмеивалась над фобией
любовника, но тот не обращал внимания на ее подколы. Одним словом, Пряхов никак не мог
покинуть квартиру, оставив ноутбук в спящем режиме.
Но сейчас, доставая бумаги, Малышова случайно задела «мышку», и экран засветился.
Появилась почта. Более сорока неотвеченных писем! Половину посланий отправили
разгневанные клиенты, которые выговаривали фотографу за пропуск назначенной съемки.
Остальные содержали интересные рабочие предложения и вопросы, почему Пряхов не
отвечает.
Глава 28
Малышова села за клавиатуру и поняла, что последний раз Вадим заходил в Сеть в
свой день рождения, то есть утром того дня, когда получил в подарок глиняный
фотоаппарат, а ночью поругался с ней. Люся насторожилась. Ей было хорошо известно: Пряхов активно живет в социальных сетях, общается в Твиттере с коллегами во всем мире, пару раз в сутки непременно плавает по Интернету. И вдруг полный штиль… Встревоженная
девушка взглянула на городской телефон и включила автоответчик. Из трубки полились
упреки: «Вадим, какого черта? Мы пропустили съемку!» – «Ты где? Почему не приехал?
Позвони немедленно!» – «Уважаемый господин Пряхов, более не можем ждать, когда вы
ответите на наше предложение», – и далее в том же духе.
Люся испугалась. Неужели последний звонок Вадима был не шуткой? Вдруг любовнику
реально требовалась помощь?
Людмила решила посоветоваться с мамой и пошла на кухню. Софья Борисовна мыла
посуду и встретила дочь словами:
– Ну и грязь тут! На плите сковородка, на которой жарили мясо, в ней уж плесень
заколосилась. Хлеб в пакете зацвел, молоко в холодильнике прокисло.
Манекенщица поняла: с Вадимом случилась беда, и стала гадать, что произошло. После
ссоры Пряхов, похоже, заснул. В спальне на кровати, на левой половине, обнаружились
смятое одеяло, скомканная подушка. Правая часть, где всегда спала Люсенька, была
прикрыта пледом. А в ванной валялась на полу пижама парня. Значит, Вадик встал утром, куда-то ушел и, судя по всему, больше не возвращался.
Люся по-прежнему чувствовала обиду и не намеревалась возобновлять с любовником
отношений, но она добрый человек, поэтому занервничала. Малышова позвонила одному из
постоянных заказчиков Вадима, полицейскому, который в своей структуре являлся
начальником средней руки. Тот велел сразу идти в отделение, рассказать о произошедшем. И
пообещал посодействовать, чтобы, нарушив правила, у нее приняли заявление о пропаже
человека, хотя она и не родственница.
Девушка поступила так, как советовал полицейский. У нее на самом деле взяли показания, сказали, что оповестят, если появится какая-нибудь ясность. И все. Люся благополучно
улетела в Нью-Йорк, хорошо там устроилась, прекрасно зарабатывает. Софья Борисовна
собирается к дочери в гости. О судьбе Пряхова ни старшая, ни младшая Малышовы ничего
не знают. Фотограф словно в воду канул.
Денис замолчал.
– Очень знакомая история, – хмыкнула Лиза. – Фигурка в подарок, скандал, бесследное
исчезновение… Только денег не хватает.
– Что-то мне подсказывает: доллары присутствовали и на этом балу, – пробормотала я. –
Вадим успел сказать Люсе про ключ от ячейки.
– Фофан был немолод, Друзь тоже, они не доверяли банкам, поэтому спрятали доллары как
умели, – произнес Троянов. – Пряхов же отнес капитал в деньгохранилище. На счет он его
положить не мог, а в бронированный ящик – без проблем.
– Ну а теперь – та-ра-ра-рам! Приз в студию! – объявил Денис. – После разговора с Таней я
подумал: будущий антиквар вернулся из санатория «Конский завод» раньше времени, прервал свой отдых, чего прежде никогда не случалось. Почему?
Жданов обвел нас торжествующим взглядом.
– Я предположил, что Фофан там, в санатории, нашел деньги. Побоялся держать их в своем
номере, где мешки легко могла заметить горничная, и смылся в Москву.
– Миллионы долларов были разбросаны по территории лечебницы? – хмыкнула Лизавета.
– Он их собирал, как грибы?
– Очень смешно… Сначала дослушай! – огрызнулся Денис. – Я решил задать директрисе
санатория ряд вопросов и пошел к ней в офис. Ее на месте не оказалось. Стены ее кабинета
были украшены множеством фотографий, и я принялся их рассматривать. Пока начальница
где-то бегала, времени на разглядывание хватило. Впрочем, я сразу сообразил: здесь
существует традиция общих съемок, отдыхающих принимают, как в советских здравницах, заездами.
– Это что такое? – не поняла Кочергина.
– Ты не знаешь? – удивилась я. – Назначается несколько дней, когда принимают людей с
путевками. Например, пятого числа народ является и, заселившись, начинает лечиться. А
после окончания санаторного курса так же дружно отбывает. Номера моют, затем заезжает
новая смена. В советские годы у отдыхающих существовала традиция в первый день
фотографироваться всем заездом в центральном холле или перед входом в здание. Через
пару дней каждому вручался снимок, на оборотной стороне которого значилось: «Дом
отдыха, например, «Лесная быль», май тысяча девятьсот семьдесят второго года». Далее шел
список имен и фамилий тех, кто проводил совместно с тобой отпуск.
– Точно! – подхватил Денис. – У моих родителей были такие фотки.
