– «Уверенный убил доверчивого», – изрек венгр. – Если в Каракасе в вас могут всадить нож у дверей супермаркета ради сотни боло, как можно питать абсолютную уверенность в том, что какому-нибудь индейцу не вздумается убить ради мачете или кастрюли? Но это маловероятно. Скорей всего, они даже не покажутся нам на глаза.
Однако на следующее утро не прошло и получаса с начала похода, как появилась искусно сплетенная гирлянда из цветов и перьев попугая, аккуратно уложенная посередине тропинки, и Золтан Каррас внимательно ее осмотрел, оглядываясь по сторонам в надежде обнаружить в чаще того, кто это мог ее здесь оставить.
– Что это означает? – поинтересовался Себастьян.
– Предложение дружбы, – был ответ. – Это знак дружбы, подарок, хотя я сталкиваюсь с этим впервые: его предлагают, когда мы, со своей стороны, ничего им не предлагали. – Венгр явно озадаченно поскреб заросший подбородок. – Я не очень уверен, какого черта они хотят всем этим сказать.
Через час они нашли такую же гирлянду, и, как только Айза взяла ее в руки, послышался свист, имитирующий птичий, который донесся с крон самых высоких деревьев. В ответ раздался точно такой же свист, и венгр восхищенно воскликнул:
– Черт! Вот и они, и им явно что-то от нас нужно.
– Хорошее или плохое? – встревоженно спросила Аурелия.
– Предполагаю, что хорошее, сеньора, но никогда не знаешь наверняка. – Он повернулся к Асдрубалю и Себастьяну, которые сжимали оружие. – Когда они появятся, ни одного угрожающего жеста, ни малейшей попытки выстрелить, – приказал он. – Если бы они хотели на нас напасть, уже давно бы это сделали. Ясно?
– Ясно.
– Тогда вперед, и да будет на все воля Господня.
Они вновь двинулись вперед, под непрекращающийся аккомпанемент пересвистов, от которого им все больше становилось не по себе, пока не вышли на небольшую поляну и не обнаружили индейцев. Те их ждали: они были без оружия и просто стояли, трое – прислонившись к дереву, а четвертый – невысокий седовласый старик, из всей одежды на котором была лишь лиана, привязанная к пенису, – впереди остальных.
– Добрый день, приятель! – было первое, что он сказал.
– Добрый день! – ответил Золтан Каррас, а затем добавил на типичной тарабарщине, на какой говорило большинство гвианских туземцев (казалось, все фразы состояли в основном из инфинитивов): – Мы быть друзья. Ты чего хотеть?
Старик кивнул в сторону троих товарищей, а затем указал пальцем на Айзу, которая шла за венгром:
– Приятели болеть. Она лечить.
Венгр обернулся и посмотрел на девушку, хотя необычная просьба, по-видимому, его не удивила. И все же он возразил:
– Гуарича
[23]
не быть врач. Лекарств не иметь.
Туземец невозмутимо настаивал:
– Она не нуждаться.
– Кто говорить?
– Все знать. Она Камахай-Минаре родиться.
– Ни хрена себе! – само собой вырвалось у венгра. – Эти люди утверждают, будто ты Камахай-Минаре и что ты можешь исцелить их от хвори. – Он взглянул ей прямо в глаза. – Ты можешь это сделать? – поинтересовался он.
– Откуда же мне знать? – возразила Айза. – А что с ними?
– Придется тебе самой это выяснить, малышка, потому что, если я не ошибаюсь, только тебе будет дозволено приблизиться. – Он взмахнул рукой. – Попытайся определить, что с ними такое, потому что в противном случае они могут создать нам немало проблем.
– Проблем какого рода?
– Малышка. Посреди гвианской сельвы – да еще в окружении суеверных дикарей – любая проблема может превратиться в огромную.
Двое были воинами, а третий – молоденький паренек, но все трое уставились на нее раскосыми, черными и блестящими глазами, словно и правда были уверены, что она их вылечит, отогнав злых духов от их сотрясаемых лихорадкой тел.
– Камахай-Минаре! – бормотали они. – Камахай-Минаре!
Айза испугалась, видя, до какой степени они слепо в нее верят, тогда как она не имела ни малейшего представления о том, что у них за болезнь и как ее следует лечить.
Камахай-Минаре! Что это была за богиня и какого рода способностями обладала, если кто-то, пусть даже голый дикарь, до такой степени полагался на ее способность поставить их на ноги?
Айза, которая все эти годы только и делала, что «приманивала рыбу, усмиряла зверей, приносила облегчение страждущим и утешала мертвых», все же считала себя неспособной помочь этим несчастным. Ведь в последнее время она часто умоляла, чтобы ее избавили от этих способностей, и сейчас была не в силах просить, чтобы ей их снова вернули.
Вот уже почти месяц, как мертвецы ее не посещали, и это зародило в ней надежду, что они, наверно, уже больше не появятся, однако предпринять даже самое малое усилие ради этих несчастных индейцев означало бы отказаться от достигнутого и вновь раскрыть объятия череде неприкаянных покойников, которые каждую ночь искали утешения в ее обществе.
– Я ничего не могу сделать, – сказала она, и голос ее звучал почти жалобно. – И не хочу начинать сначала. Я устала. Очень устала.
– Но все-таки что с ними?
– Откуда же мне знать? У них холодный пот, глаза блестят, температура повышена и тошнота, но ведь это бывает при многих недомоганиях.
– И что же нам теперь делать?
Она посмотрела на Золтана с недоумением, потому что ей и правда было трудно поверить, как это венгру могло прийти в голову, что ей удастся вылечить этих бедных людей.
– Повторите им еще раз, – наконец сказала она. – Объясните, что я не умею творить чудеса. Никогда не умела.
– Ты уверена?
– Послушайте! – сказала она, глянув в упор в его прозрачные глаза. – Могу вас заверить, что не хочу вновь пережить то, что я пережила, – ни ради этих индейцев, ни ради кого бы то ни было. Я хочу это забыть! – Она невольно повысила голос; он прозвучал почти враждебно. – Как вы не понимаете?
– Ну, конечно. Конечно, я понимаю, – спокойно произнес Золтан Каррас. – Но попробуй скажи ему, что ты позволишь им умереть, потому что не хочешь осложнять себе жизнь.
– Не давите на нее, – вмешался Себастьян. – Вы даже не представляете, что она перенесла по вине этого самого проклятого Дара. Если существует хоть какая-то возможность от него избавиться, она должна ею воспользоваться.
– Ценой трех человеческих жизней?
– Любой ценой. – Он поднял палец. – И никто не гарантирует, что ей удалось бы их вылечить. Я же сказал: она не умеет творить чудеса, а тут требуется чудо – чтобы вылечить людей, которые неизвестно чем больны.
– Ладно. – Венгр поднял руки, словно желая сказать, что снимает с себя всякую ответственность. – Не будем больше об этом, однако вопрос остается. Что же нам все-таки делать?
