– У вас есть доказательства?
– Мне так кажется.
– Ах, вам кажется. И у вас нет никаких доказательств?
– Только мои предположения.
– Вообще-то отделение милиции – это не место для
предположений. Здесь любят факты.
– Тогда нечего было бы и расследовать. Предположения для
того и существуют, чтобы устанавливать факты.
– А вы кем приходитесь похищенному?
– Это муж моей подруги.
– Простите, чей муж?
– Муж подруги.
– А вы тогда здесь при чем?
– Как при чем? Я дружу с этой семьей!
– У вас что, своих забот нет? Вам-то зачем это нужно?
– Своих забот у меня много. Просто меня убивает человеческое
равнодушие. Если мы не будем друг за друга переживать и помогать, тогда мы
скатимся в пропасть.
Дежурный прокашлялся и посмотрел на меня так, словно я была
не в себе.
– А почему не пишет заявление жена пропавшего?
– Она говорит, ее мужа ищет служба собственной безопасности.
Сказала, что будут подключать милицию, но я ей почему-то не верю.
– Ну, так, может, действительно, пусть этим занимается жена,
а не вы. У нее для этого больше оснований, чем у вас, и она лучше знает своего
блудного мужа. Он мог куда-то уехать. Бывают люди, склонные к внезапному
исчезновению. У нас много подобных примеров. Вдруг он на заработки уехал?
Откуда вам известны их дела? Чужая семья, знаете ли, потемки.
– Да какие к черту заработки?! Просто человек пропал, а его
жена отнеслась к этому со спокойствием Будды.
– Но это их семейные дела… Вообще, вы бы лучше к участковому
обратились. – Дежурный всячески старался сбагрить меня из своего отделения. – А
в больницы и морги звонили?
– Нет.
– Так сначала нужно их обзвонить, а затем уже к нам идти.
Только вы бы сами этим не занимались. Этим близкие родственники должны
заниматься. Может, жена уже занялась этим вопросом, а вы ничего не знаете.
– Дело в том, что она не торопится этим заниматься. Надеется
– сам отыщется.
– Значит, у нее для этого есть все основания. Она ему жена,
а вы кто? Никто, – ответил за меня дежурный и посмотрел недовольным взглядом.
– Я думаю, вы не хотите брать у меня заявление!
– Но ведь вы даже не пытались звонить ни в один из моргов и
ни в одну из больниц. Жена не торопится искать мужа, потому что хорошо знает
его; а вы не имеете никакого отношения к этой семье, но бьете тревогу.
– Что значит, я не имею никакого отношения к этой семье? Вы
думаете, что говорите? Если бы я его не имела, я бы сюда не пришла! Я друг этой
семьи.
– Но не близкая родственница. Неужели вы предполагаете, что
мы с ходу взвалим на себя уголовное дело, которое ни на чем, кроме догадок и
предположений, не основано? Нет ни свидетелей, ни жертв.
– Я вас хорошо понимаю, – произнесла я дрогнувшим голосом. –
Вам просто невыгодно возиться с пропажей людей. Вам не хочется взваливать на
свои плечи работу, на которую нет ни времени, ни сил, да к тому же начальство
будет за нее спрашивать и наказывать за невыполнение. За снижение
раскрываемости никто по головке не погладит. Нет тела, нет дела. Нельзя портить
своими проблемами строчки отчетов. Наивные те, кто надеется на помощь наших
органов. Они не помогут ни делом, ни добрым советом. И при этом мы все называем
свое государство правовым и говорим о гражданском обществе. Всего лишь красивые
слова, за которыми ничего не стоит. Выживать – это только твое личное дело.
Жутко жить среди правового равнодушия. Жаль, что у нас совсем не осталось места
для человеческого отношения к самому человеку.
– Вы что себе позволяете? – Дежурный поднял очки, а на его
щеках появился нездоровый румянец.
– Ничего уголовного, – с вызовом ответила я. – Просто кто
еще вам скажет правду в глаза?
– Да я вас сейчас за решетку посажу, – злобно пригрозил мне
дежурный.
– За что?
– За клевету на правоохранительные органы. Думаете, мне не
за что вас арестовать? Да я вас сейчас так припрячу, что вам всю жизнь не
выбраться!
– Я в этом не сомневаюсь. Сколько раз я зарекалась не
обращаться в милицию. Придешь за помощью и тут же станешь подозреваемой или
виновной, – лихорадочно произнесла я и пошла прочь из отделения.
Первым делом я обзвонила все больницы и морги в надежде
найти Дениса или хоть что-то о нем узнать, но его нигде не было. Затем пару
дней караулила по адресу Черепанова Виктора Леонидовича, на которого был
зарегистрирован запомнившийся мне джип. На третий день мне повезло, и я увидела
этот автомобиль, въезжающий на охраняемую территорию около дома. Правда,
рассмотреть сидящего за рулем мне не удалось. В джипе были тонированные стекла.
У меня сразу поднялось настроение, и я решила начать
действовать. Надежды на то, что кто-то поможет мне найти Дениса, нет – буду
искать его сама.
Следующим утром я нанесла эффектный макияж, оделась так,
чтобы показать все мои прелести, и, покрутившись у зеркала, направилась было к
выходу, как раздался звонок в дверь, и я увидела Милу и Артура.
– Привет, – напряженно произнесла Мила, и я почувствовала
запах перегара.
– Привет, – совсем неприветливо ответила я, не приглашая ее
в квартиру.
– У тебя телефон отключен. Я хотела узнать, все ли у тебя в
порядке, – как-то настороженно сказала она.
– Я сейчас в отпуске, поэтому и отключила, чтобы никто не
доставал звонками. Хочется тишины и покоя.
– Отпуск – это хорошо. А к тебе пройти можно?
– Тебе можно, а твоему жиголо нельзя. – Я уничтожающе
взглянула на Артура, с интересом рассматривающего меня, и заметила, как он
моментально изменился в лице. Его глаза сузились, выражая ненависть.
– Ну зачем ты так? – поспешила заступиться за него Мила. –
Артур мой друг.
