Предчувствие очередного укола заставило и в самом деле двигаться. Но бессмысленно метаться по пещерке – только избавит от наказания, но не от врагов. Да и камни под ногами мешают…
Камни! Они подсказали принцу, как надо действовать дальше. Подтаскивал к щели с десяток-полтора обломков с острыми краями, а потом выверенно и не спеша сбрасывал их на головы хрипящим от бешенства рекалям.
Несмотря на гибель своих соплеменников, быки покидать место свалки не торопились. Видимо, любые инстинкты самосохранения у них оказались заглушены. Вот потому они гибли, бессмысленно, один за другим. Ибо камней у человека имелось в двадцать раз больше, чем собравшихся тварей.
Настал момент, когда внизу только несколько тел продолжали дёргаться в предсмертной конвульсии. А Фредерик Астаахарский с удвоенной осторожностью начал спуск. При этом он был просто-таки уверен, что на этот раз в тестовом тоннеле пребывал раза в полтора дольше, чем обычно. И это – как минимум. А значит, все его товарищи давно победили врагов.
Каково же было его удивление, когда из последнего белого цилиндра он вывалился пред очи сержанта и стоящего рядом с ним Седьмого… одновременно с остальными бойцами. Судя по страшно усталому, измочаленному виду коллег, не приходилось сомневаться: им досталось сегодня не меньше. Если не больше!
Сочувствие читалось лишь во взгляде Александра Дьюка, который встал вместе со всеми в строй. А вот глаза Эйро Сенатора горели коварством и желанием покуражиться над подчинёнными:
– Ну что, увальни? Сегодня вы все заслужили подобное прозвище! Потому что никто из вас не уложился во временно́й лимит! Улитки и те быстрей ползают, чем вы бегаете! Позор! В том числе и на мою голову… потворствую слишком расхлябанности личного состава… Ладно, переходим к конкретной критике действий каждого… хм, увальня!..
Хоть Первый и отсутствовал пока ещё в строю, приступил к перечислению ошибок стоящего на левом фланге Второго. Сделал это, прибавив к прозвищу прилагательное «старый». А потом и к каждому остальному солдату обращался, добавляя нечто обидное, по его мнению. Вот и получилось, что в строю стояли ещё: спесивый, слюнтяй, клоун, толстый (Седьмому повезло – его пропустили вообще), немощный, пустословный и сонный. Естественно – все увальни.
Фредерик уже не рад был, что упомянул с утра это необидное, но сейчас вызывающее оскому на зубах слово. Тем более когда дошла очередь до правого фланга и его стали отчитывать за сонливость в тестовом тоннеле и за мизерную мобильность, стало вообще обидно:
«Это я-то медленно двигался и плохо соображал?! Да другой на моём месте давно бы свалился от усталости или угодил к монстрам в зубы!..»
Видимо, заметив возмущение в глазах земляка и разгадав его причины, Эйро стал объяснять ошибки более подробно:
– Если тебя преследуют превосходящие силы противника, то сразу следует найти недоступное для них место и там спрятаться. После чего осмотреться, и, не отыскав продолжения пути дальше, немедленно заняться уничтожением врага, оставшегося у тебя на хвосте. А что сделал ты? Разлёгся отдыхать, словно оказался в собственной спальне! А окажись там лужа с ледяной водой, ты бы в неё так и уселся филейной частью! Чего молчишь?! Признавайся: уселся бы?
– Мм?.. Для чего? – откровенно недоумевал принц.
– Для лучшего и спокойного сна! Потому что в холодной воде – задница от осиных уколов почти не болит. И что в итоге? Такая картина получается: ты спишь, тебя не могут найти, а голодные товарищи стоят на построении и ждут, пока ты изволишь выспаться в тестовом тоннеле.
Конечно, сержант издевался и утрировал, но его подсказка на будущее тоже казалась существенной. Уж сколько мучений солдаты пережили, а до сих пор никто не догадывался, что ледяная вода облегчает последствия наказания от жала невидимой осы. Правда, не всегда воду в тоннеле отыщешь, но её искали раньше только для питья, когда совсем невмоготу от жажды становилось, а теперь можно и в другом направлении использовать.
В конце разборок стало понятно, почему сержант такой злой и раздражённый:
– К вашему счастью, увальни, прохлаждаться у вас в тоннелях и на занятиях больше пока не получится. После обеда вынимаем из модуля Первого, и все мчимся в класс с виртуальным конструктором пространства. Будем готовиться к новому заданию… А оно тоже относится к разряду трудноосуществимых. Из таких не возвращаются…
И спрашивается: зачем Эйро заранее об этом говорит? Не мог непосредственно в классе такую паршивую новость сказать? Воспитатель недоделанный!..
Окончательно, гад, испортил настроение…
Сцена 16
Аппаратуру, соединяющую визуальной связью кабинет принца во дворце Сарсуэла и кабинет вещуньи в её особняке, установили в течение трёх дней. Матеус постарался, уложился в такие короткие сроки, не забрасывая при этом остальных своих профессиональных обязанностей. Ну и вдвоём, а точней говоря, если учитывать гадалку, то втроём придумали замечательный сценарий якобы серьёзного разрыва отношений между наследником и Маргаритой-Иллоной Толедской. Причём разрыв этот официально не затрагивал отношения семейной гадалки с самой королевой, которая платила ей жалованье. Там всё оставалось по-прежнему, и в женские заблуждения влезать журналистам казалось неинтересным.
А вот маленький скандальчик и ссора, которые разыграли принц и Марга, на два дня привлекли к себе повышенное внимание жёлтой прессы. И почти все цитировали в статейках фразу его высочества, которую он сгоряча бросил вслед уходящей вещунье, да ещё и в присутствии нескольких посторонних лиц:
– Ко мне больше не подходи со своими прогнозами! Они ни одного сентима не стоят! Враньё сплошное и выдумка!
Более информированные журналисты расписывали сам скандал, его истоки и последствия. Якобы Фредерик Астаахарский в течение трёх дней все свои действия сверял по календарю с максимальной скрупулёзностью, но всё у него вышло не так, как пророчило написанное. Эти события наслоились на прежние, которые тоже совершенно не сходились с предсказаниями, и терпение заказчика лопнуло.
Над толстухой смеялись в открытую, пророчили её изгнание даже из списка работающих на её королевское величество, поминали подобные скандалы в обозримой истории, и все в один голос с некоторым удивлением и притворным состраданием добавляли:
«От пережитого позора Толедская так переволновалась, что осунулась, побледнела и страшно похудела. По сведениям из надёжных источников, она даже есть перестала, организм ничего, кроме воды, не принимает. Врачи в один голос утверждают, что добром резкая потеря веса для дородной толстухи не кончится…»
Сама же Марга газетные, телевизионные, интернетовские сплетни игнорировала полностью, на все предложения дать интервью (причём более чем щедро оплаченные!) отвечала твёрдым отказом. Из дому почти не выходила, а если и появлялась изредка, то прикрывая лицо вуалью и в тёмных одеждах в виде балахона, отлично скрывающих фигуру.
