В наступившей тишине клубящееся над головой небо более чем символизировало глубину заданных вопросов. Если принцы и в самом деле некие смертники и их заранее списали в расход, то почему и в самом деле не попытаться в последнем падении стать птицей? Ну, может, и не птицей, а просто ощутить тот восторг и радость полёта, недоступные человеку? И не визжать от страха, сопротивляясь приближающейся смерти?
А Фредерик ещё подумал:
«Кто же этот сержант? Садист, человеконенавистник, циник и развязный скот – или всё-таки философ и опытнейший наставник?..»
Захотелось и самому задать вопрос, но короткая лекция-беседа завершилась, и вновь полетели на головы высокородных наследников резкие команды, перемежающиеся низменной руганью:
– Приготовились… марш! Вашу мать!.. Что за темп?! Или вам и в самом деле нравится, когда вас обзывают цегуни рекаля? Что вы там булькаете? Вопрос был риторический… Второй! Старый пердель! Вернись обратно и перепрыгни через забор! Ха! Конечно, будешь наказан «единичкой»! Если здесь нет ос, то это не значит, что можно схитрить и оббежать препятствие… В трубы ныряйте! И по ним ползком… Э-э! Да вам ещё далеко до настоящих червяков! Так медленно ползают только глисты! И не простые глисты – а позорные! Ага, вот и Первый показался… молодец! Но отряхиваться не стоит, бегом к брёвнам! Не вздумай бежать по ним. Упал на землю рядом с самым крайним, перекат под ним, и затем, не вставая, переползаешь следующее бревно поверху… Змеёй скользи, змеёй! Локти не выставлять! Задницу тоже! Представь, что над тобой пули посвистывают… Остальные, шустрей двигаемся за лидером!
Причём создавалось впечатление, что горлопан орёт не где-то там с полоски изящной дорожки, а прямо на ухо каждого, оглушая и вызывая зубной скрежет от злости. Ещё и наказания в виде «единичек» сержант раздавал щедрой рукой. Спину солдата пропекало каждый раз, когда он, пусть даже непроизвольно, норовил пробежать мимо очередной преграды. Чуть позже злость притупилась, действительность и нереальность происходящего смешались в калейдоскопе препятствий, команды стали миновать мозг, давая непосредственно сигналы рукам и ногам. Но руки не отваливались вместе с ногами каким-то чудом, ибо нагрузка на них получалась колоссальная.
Наверное, благодаря моральному отупению Фредерик Астаахарский выдерживал издевательства над собственным телом. Но мысли в голове всё-таки проскакивали, порой полярные и на разные, не соотносящиеся друг с другом темы:
«Опять грязь! И опять в лицо… Хорошо, что пострижен наголо, вытерся и в глаза не течёт… Откуда в этих брёвнах занозы?! Пута мадре! Мандаринки – всмятку! У-у-у-у! И печенье искрошилось!.. Ох! Как же я глупо грохнулся?.. Так и почки отбить можно… Всё-таки виртуальные тренажёры наверняка лучше… Надо будет у Третьего при оказии спросить, что они собой представляют… Тьфу! Даже бутерброды раскрошились? М-да, вместе с карманом выпали… Зато вытряхивать не придётся… Как и есть… А! Теперь я понял, почему эта подлая тварь ухмылялась! Сержант прекрасно заметил наши припрятанные заначки, но ни слова не сказал. Решил поиздеваться, зная, что на полосе всё это превратится в хлам и в мокрые пятна… Или тут всё делается специально и с дальним прицелом? Ого! Неудачно Шестой грохнулся… А ведь смотрелся лучше всех… Только в третьей трубе чуть не застрял наглухо… Надо ему помочь подняться…»
– Десятый! – рявкнуло прямо в ухо. – Твои показатели, идиот, будут самыми худшими, если станешь отвлекаться на каждый кусок валяющегося мяса!
Астаахарский словно наткнулся на взгляд здоровяка, который никак не мог выбраться из щели между бетонными плитами. Глаза его словно говорили: «Топай дальше! Я сам справлюсь!» Но Фредди только щекой покривил и ухватил пострадавшего за пояс. Выдернул, помог откатиться на ровное место, и Шестой, даже не восстановивший дыхание, прохрипел:
– Накажут! Беги!
– Плевать… – ответил землянин с таким же надсадным хрипом. – «Единичка» только бодрости придаёт…
И в самом деле, в таких условиях ожог боли вдоль позвоночника взбадривал не хуже ведра холодной воды. Да и потом, затихающая боль никак бы не позволила просто лечь на землю или расслабиться сидя.
Как ни странно, наказания за остановку не последовало. А может, Эйро отвлёкся на других нерадивых, срывая голос на них, и позабыл про инцидент с явной остановкой? Но как бы там ни было, дальнейший путь Десятый проделал рядом с Шестым. А точнее говоря, это Шестой, нагнавший постепенно землянина, так и держался с ним рядом. Судя по взгляду, сам хотел отблагодарить за помощь таким же поступком.
Победителями на финише оказались совершенно неожиданно для всех, Девятый и Четвёртый. Если индус как-то выглядел поджаро и мускулисто, и его выносливость не вызывала сомнений, то один из самых молодых в десятке смотрелся моральным хлюпиком, да и в тестовом тоннеле он показал себя, судя по критике сержанта, чуть ли не хуже всех. Но если судить по результатам пройденной полосы, напрашивался простейший вывод: парнишка, похоже, «чистый» спортсмен. То есть двигаться, прыгать и бегать – это его стихия. А вот вида крови он наверняка боится. Да и пауки со змеями – ему вряд ли по зубам. Недаром прозвучало утверждение, что он сам побоится у себя на щеке комара прихлопнуть.
Единственное, что несколько омрачило Девятому радость победы, так это пятна разной жирности и сладости, расплывающиеся вокруг карманов. Несмотря на всю свою ловкость, он тоже не сохранил припасы, бережливо припрятанные во время обеда. А выкинуть на первых метрах дистанции попросту не сообразил.
Именно над этим фактом сошедший на землю сержант язвительно насмехался, когда линию финиша на полусогнутых ногах пересекали остальные воины десятка:
– Да тебе не в солдаты идти, а в интенданты! Целый обоз провианта на себе решил пронести! Никак товарищей хотел покормить на привале?..
– Так точно, господин сержант! – моментально вставил свой ответ Джаяппа, хотя наверняка понимал, что вопрос чисто риторический, издевательский. – Поддержка продуктами товарищей по оружию – залог и преддверие разгромной победы над врагом!
– Вона как! – подивился мучитель. – Да ты не только снабженцем хочешь у нас устроиться, но и штатным философом…
Он скорей утверждал, чем спрашивал, но и тут раздалось бойкое:
– Так точно, господин сержант! Готов служить философом и бить врага словом, которое страшнее, чем обычное оружие!
– М-да! – теперь уже Эйро озадачился всерьёз. – В самом деле, страшное оружие. Этак ты и меня переговоришь… – и тут же резко, с нажимом продолжил: – Поэтому! Отвечать отныне будешь только после конкретного разрешения говорить. И даже не смей пикать «Так точно!». Если понял, просто молчи и смотри на меня преданными глазами.
Стало понятно, что сержант не потерпит конкурента на поприще словоблудия. Тем более такого шустрого и скороговорчивого. Возле такого не порассуждаешь, вмиг засыплет спорными цитатами, древними высказываниями и замысловатыми банальностями.
Как следствие, Девятому так и пришлось смотреть на начальство требуемым взглядом, в котором тем не менее просматривалось одновременно и торжество и укор. Мол, я тебя в любом споре раскатаю, и ты сейчас просто силой своей власти рот мне затыкаешь.
