Пока он издевательски хохотал, индус всё-таки шепнул:
– Десятый! Начинай двигаться! Сейчас придётся плыть, подходим к бассейну, все должны пройти и тут какой-то тест…
Предупреждение земляка и в самом деле было не лишним. Мало того, что Фредерик только начал ощущать свои, казалось бы, напрочь оторванные конечности, так он ещё не всегда комфортно чувствовал себя на воде. Особенно там, где под ним простиралась бездонная глубина. Несмотря на своё звание морского капитана, эту фобию, тщательно скрываемую с самого детства, так и не удалось излечить.
В бассейне – плескался с удовольствием. У берега моря, на малой глубине в два, три метра – тоже не беспокоился, а вот дальше не заплывал. Дома его за это хвалили, считая рассудительным, обладающим здравым смыслом, а вот здесь…
Бассейны бывают разной глубины, а учитывая особенность Полигона, можно было не сомневаться, что если утонешь, то опускаться на дно будешь бесконечно долгое время.
Страх и проснувшаяся фобия помогли пошевелить пальцами рук и ног; покрутив головой – чуть размять затёкшую, неповоротливую шею. Потом принца начали ставить на ноги, на площадке, которая нависала над водным резервуаром. И вид этого сборника жидкости окончательно взбодрил измочаленное недавним наказанием тело. Одного взгляда хватало, чтобы заподозрить в чёрной, совсем неласковой толще что угодно, но только не воду. Ну и сам «бассейн» называть таким словом – было кощунственно: дальний берег огромного озера сливался где-то через километр с резко опустившимся здесь клубящимся пространством неба.
«Плавать по «такому»?!» – легко читалось на лице у каждого наследника.
Сержант Сенато́р опять распинался в очередных наставлениях, не гнушаясь вплетать в свою речь, полную ругательств и оскорблений, некие философские сентенции:
– Надеюсь, вы не забыли, бестолочи дубовые, что ваше тело само плавает? Надо только не (слово, вырезанное цензурой), выпуская из себя воздух, отравляя окружающую атмосферу своими миазмами, но и шевелить интенсивно конечностями. Но если среди вас всё-таки отыщется ублюдок, который заявит, что не умеет плавать, то я ему лично набью харю! Ибо человек зарождается в водах, состоит из воды, а потом всё равно возвращается в воду после своей смерти. Никогда не забывайте об этом!
Он как-то комично потряс рукой, тыкая указательным пальцем вверх. Потом прошёлся вдоль самой кромки площадки, которая зависла над чёрной водой на высоте около пяти метров, и вновь продолжил:
– Ваша задача: узреть светящиеся стрелки и по ним добраться до финиша. Проще не бывает, даже безмозглая рыба подобное сумеет. Причём следует спешить как можно быстрей, ни на что и ни на кого не обращая внимания. Сейчас попытаюсь дать вам некий стимул, который поощрит сражаться за победу… Кстати, советую себе зарубить на носу одну азбучную, но великую истину: «Победа – не всегда означает быть первым. Победа – это когда ты стал лучше, чем ты был».
Наверное, он ждал аплодисментов от восторженных слушателей, но те смотрели на него так угрюмо и с такой злостью, что Эйро хохотнул:
– Учишь вас, учишь, и никакой благодарности… Воистину, наставник нерадивых остолопов! А по поводу стимула… что бы вам такое придумать…
Прозвучало как размышление, но Пятый всё-таки поднял руку. Что опять вызвало откровенную насмешку со стороны сержанта:
– Вижу, вижу, что хочешь умным сказаться. Даже знаю, что ты хотел подсказать мне: «Повесься на собственных кишках!»
Судя по резко, специально расширившимся глазам Пятого и приоткрытому в восторге рту, получалось чуть ли не полное угадывание мыслей. Разве что некоторые детали не сходились, потому что сжатые до посинения кулаки принца говорили, что он и сам не против вначале эти кишки выпустить, а потом повесить горлопана, урода и мучителя.
Но головой не кивнул, звука тоже никакого не произнёс, только излишне резко опустил руку. Мол, угадал так угадал.
– О! Придумал! – воскликнул в озарении «наставник нерадивых», продолжая прохаживаться по краю то площадки, то общего пирса. – Ничто не может превзойти человеческое любопытство! Поэтому победитель будет награждён не только трапезой со мной за одним столом во время ужина, но и получит возможность задать мне три вопроса по любой интересующей его теме, на которые я отвечу честно и непредвзято. Ну а проигравший… – Он на некоторое время задумался, взглядом выхватывая из группы стоящего на одной ноге Второго, держащегося за сломанное ребро Третьего и пошатывающегося, словно лист на ветру, Десятого, – таких здесь не будет. То есть наказывать за последнее место – не стану. Они сами себя накажут тем, что попадут за столы с ужином только после достижения финиша. И ещё одно: поверьте, что победить сможет каждый из вас.
Фредерик насторожился: прозвучал явный намёк на то, что и сейчас к финишу может прийти всё тот же Третий, несмотря на своё неважнецкое состояние. А значит, наиважнейшие вопросы задаст именно эта спесивая и уже большинством явно презираемая свинья. Обидно будет, коль подобное случится.
«Уж я бы сержантишку спросил!.. Поспрашивал урода!..» – но надеяться на свою победу было глупо до безрассудности. Страх перед чернеющей бездной сковал живот, неприятно холодил конечности и затуманивал сознание. Глаза панически обшаривали поверхность водоёма, пытаясь отыскать те самые стрелки, ведущие к цели.
Сержант тоже напомнил об этом:
– Ну что, рассмотрели, куда плыть надо? Тогда вперёд!
Никто не собирался срываться с места и нырять вниз, тем более что наказание как бы не грозило. Увы, никто и не ожидал от принцев такого рвения. Действительность оказалась жестокой: площадка, выступающая над жидкостной частью Полигона, рухнула вниз, складываясь, как крышка на петлях и ударяясь о стенку пирса. А десяток несчастных наследников рухнул в…
Сразу стало понятно, что это не вода! Слишком легко тела погрузились в черноту, слишком далеко углубились и слишком беспомощными оказались потерявшие удачу великомученики. Вначале, скорей всего, от немедленного утопления спасла пена и частички воздуха, содержащиеся в одежде. Но потом и ткань намокла. Как ни старались с огромным трудом всплывшие на поверхность пловцы удержаться на плаву, им не удавалось. Одежда потяжелела и потянула на дно.
«Какая подлая и бессмысленная смерть! – промелькнуло в голове у Фредди, удивляясь попутно, почему вся его прожитая жизнь не мелькает перед глазами. – А с другой стороны, не этого ли я хотел? Так что не стоит мучиться и умирать трусом! Что там этот урод говорил?.. Падая в пропасть, попробуй летать? Ха! Значит, попробую стать рыбой…»
Он резко, полной грудью вдохнул… И опять-таки – не воду! В лёгких бешено запекло, словно туда залили кислоту, и они конвульсивно сократились, выдавливая из себя остатки воздуха. Смешные пузыри вырвались изо рта и устремились к светлеющей в чернильной ночи поверхности. Затем так же непроизвольно последовал второй вдох… Потом третий… Четвёртый… Жжение исчезло. Сознание прояснилось. Глаза раскрылись полностью. Жизнедеятельность не замерла! Наоборот, стало легко и приятно! Словно и не было мучительного наказания болью пятой степени.
