«Правда, я ещё ни разу не слышал от сержанта, как будет расформировываться десяток после появления в его составе бессмертных. Почему он про это не рассказал? Или они тоже остаются в общем строю, а подлая казнь опять их превратит в обычную копию? И почему никто из наших над этим вопросом не задумался? Ах, да! Мы ведь ничего толком не знали о последствиях казней…»
В любом случае, следовало бы подобные пробелы знания заполнить как можно скорей. Не ровён час, придёт время и возможность отомстить, а ненужные сомнения все задумки пустят насмарку.
Самое смешное, что мысли о грядущем возмездии за попранную честь себя любимого принесли настолько резкое успокоение телу, что оно согрелось, расслабилось и… уснуло. Но в подсознании крепко укоренилась мысль:
«Всё равно я проснусь раньше всех! И не помешало бы у этого козла хоть что-то ценное выспросить!»
Проснулся на спине, впервые за всё время побудок на Полигоне. Поднял голову и, рассмотрев сидящего на табуретке Эйро, опять почувствовал оживившуюся в душе ненависть. Несколько особо едких вопросов сразу напрашивались на язык, только следовало дождаться первого обращения подлого земляка в неофициальной обстановке. Но тот молчал. Даже головы не повернул! Чем заслужил к себе новую порцию презрения.
Фредерик поднялся с кровати и стал неспешно одеваться. Наказания за преждевременный подъём не полагалось, наоборот, поощрялось в прежних разговорах. Оделся, двинулся в комнату с умывальниками… От сидящего на табуретке командира – ноль эмоций. Пришлось оглянуться, чтобы присмотреться к Сенато́ру внимательней. Вдруг помер, садист проклятый, от угрызений совести? Или местные умники заморозили нечаянно, да так и усадили на обычное место, не вернув в нужное состояние?
«Нет, вроде тёплый… – сообразил принц, еле сдерживая себя, чтобы рукой не потрогать голову с коротким ёжиком волос. – А почему молчит? Обиделся? Или новые издевательства для нас измышляет? Хм! Но с другой стороны, я сам имею право с ним заговорить в неофициальной обстановке, ведь раньше мы говорили, он разрешал… И как там мудрецы утверждают?.. Под лежачий камень вода не течёт…»
Обратился Фредерик вполне нейтральным вопросом:
– Не скучно? – и тут же изогнулся от боли, врезавшей по спине «единички».
– Десятый, это ты кому? – прищурив глаза, уточнил сержант. То есть вначале наказал за неуставное обращение, а потом решил уточнить и добавить в случае особого на то желания. Так уже не раз было, и требовалось сообразить правильный ответ, чтобы не схлопотать «двоечку»:
– Никак не вам, господин сержант! Скорей просто размышления вслух… в крайнем случае обращение к учёным, которые за нами присматривают денно и нощно, не досыпают, лишают себя жизненных радостей и общения с семьёй. Вот как вы, например: только нами и опекаетесь, не щадя живота своего…
– Заткнись! – повысил голос Эйро. – И не паясничай! Шёл зубы чистить, так и топай дальше!
Что принц и сделал. Но при этом пробормотал себе под нос, словно продолжил рассуждения с самим собой:
– Значит, я прав… Нет у него ни детей, ни семьи… Да и откуда они возьмутся у таких злобных, циничных уродов…
Дальше его спасло, наверное, завопившее чувство опасности: что-то скрипнуло за спиной и зашелестело в полёте. Молнией в сознании мелькнула догадка «Табуретка»! А сгруппировавшееся тело уже начало на рефлексах приседать и отклоняться в сторону, как мощный удар между лопаток чуть не спровоцировал перелом шейных позвонков. То есть табуреткой никто не кидался, сержант сам прыгнул, нанося удар то ли ногой, то ли сжатыми кулаками.
Фредерик, словно мяч, докатился до противоположной стенки с душевыми кабинками, проломил сразу две из них, да так и замер под обломками пластика. И правильно сделал: садист уже нависал над ним, готовясь ударами кулаков встретить поднимающегося солдата.
«Неужели лежачего бить станет? С этого русского и не то станется!..»
Сам себе удивляясь, принц понял, что не боится. Как-то стало легко и просто, хотя вставать всё-таки не спешил. А вот пошутить сподобился:
– Мы тренируемся в тестовых тоннелях, а сержанты – на нас?
С минуту обитатели одной планеты с разными эмоциями пялились друг на друга, сами не зная, как развернутся события дальше. Так что сирена побудки рыкнула весьма своевременно. Сержант сразу поспешил в казарму, требуя в своей обычной манере как можно быстрей одеться и в полной боевой готовности встать у изголовья кроватей.
Непроизвольно разминая зашибленные плечи с лопатками, Фредерик встал своевременно в строй, дождался, пока не разрешат совершить утреннюю гигиену и уже вместе со всеми двинулся к умывальникам.
Естественно, что разгром душевых сразу бросился в глаза, и товарищи обступили Астаахарского плотным кольцом:
– Что это тут случилось?
– Ага! Я первый раз проснулся от грохота за минуту до сирены…
– Это он тебя так?
– Ха! Или ты его?
– Неужели решил отомстить за вчерашнее наказание?
Воспоминания о боли восьмой степени заставили тело непроизвольно дёрнуться, негативный адреналин забушевал в нём, а с губ сорвалось ругательство, перешедшее в утверждение:
– Да за такое издевательство – достойной мести в ответ не придумаешь! Не специалист я, но кажется, что по таким болям ни одного палача или пыточных дел мастера не отыщется. Здешние учёные – те ещё садисты!
Напряжённые позы и сочувствующие взгляды сами по себе говорили, что принцы ждут подробностей о «восьмёрке», но не настаивают. А вот у Третьего заблестели глаза, он облизал губы и, не удержавшись, поторопил:
– Рассказывай! – даже голос у него сел от волнения.
На Спесивца с подозрением покосились чуть ли не все, а индус сразу высказал недоумение:
– Да ты никак мастер этого дела?
– Настоящий император должен быть в курсе всего! – с пафосом заявил Яцек Шердан. – И разносторонние знания – залог моего успешного правления!
Стараясь не обращать на Третьего внимания, Фредди признался остальным:
– Чего уж там, господа!.. Неприятно даже вспоминать… Может, потом расскажу… – и поспешил в кабинку санузла.
Когда все трусцой бежали на плац, успел поделиться с товарищами своими ночными рассуждениями по одной из тем.
– Если у кого получится задать вопрос, поинтересуйтесь: что будет с теми, кто станет бессмертными, и как после этого наш десяток переформируют.
Судя по нахмуренным взглядам, задумались над этим вопросом товарищи не на шутку. Потому что и в самом деле возникало много неясностей, несуразностей и противоречий. Во время утренней пробежки как раз появлялась возможность их обдумать. А потом, во время завтрака, хоть кратко их обсудить.
Так как сидели за разными столами, то общение Фредди ограничивалось индусом и сидящим чуточку впереди Восьмым. Причём оговорить некоторые детали очень хотелось, но кушать хотелось ещё больше. Видимо, вчерашнее наказание, да и лечение, занявшее почти весь день, изрядно опустошили внутренние кладовые, теперь организм требовал утроенную порцию. А руки уже сами привычно и естественно прятали лучшие кусочки, не подверженные разрушению от ударов, по самым удобным и защищённым карманам.
