— Авось пронесет… — сказал Табун.
Впрочем, Эрик не услышал особой уверенности в его голосе.
Впереди замаячили лучики света. Эрик, как и остальные «крысы», напрягся. Шульц перестал стучать. Там впереди мог оказаться кто угодно, от «крысоловов» до неуравновешенного Сиволапого со своими людьми.
Появились последние, и по выражению лица Табуна Эрик понял, что неизвестно, что лучше — они или полицейский спецназ.
— Здорово, Сиволапый, — поздоровался Шульц.
— Здорово, коли не шутишь. Какими судьбами? Решил заглянуть на огонек?
Сиволапый рассмеялся, и его смех подхватили остальные члены стаи в количестве восемнадцати человек, и что-то говорило Махову, что это далеко не все люди Сиволапого. Большая стая.
— Если бы так… — сказал Шульц, пропуская мимо ушей реплику вожака конкурирующей стаи. — Мне нужно пройти по твоей территории до семьдесят второго коллектора.
— Хм-м… Хорошо, но это будет стоить тебе пяти мешков.
Махов быстро подсчитал количество мешков, их оказалось ровно по числу «крыс» — двенадцать.
— Один мешок, Сиволапый, это общепринятая плата. Ты сам это не хуже меня знаешь, — не сдавался Шульц, который не собирался так легко отдавать почти половину добычи, которую они получили с большим риском для собственной свободы.
— Пять мешков, Шульц. Ты подставил нас, выйдя на охоту в моем районе…
— Это нейтральная территория.
— Но ближе к моей земле, чем к твоей.
— Хорошо, Сиволапый, я отдам два мешка в качестве компенсации.
— Пять, Шульц. Или поворачивай обратно, но по моей территории ты не пройдешь.
«С ним действительно трудно иметь дело, — удостоверился в словах Грига Махов. — Хоть бы на компромисс в три мешка пошел, что ли? Так ведь нет, заладил: пять мешков, пять мешков…»
Выражение лица Сиволапого стало злым, даже жестоким.
— Так не пойдет… — сказал Шульц. — Мы уходим. Пошли, ребята.
— Ты никуда не уйдешь, пока не заплатишь, — сменил линию поведения Сиволапый, он не собирался так просто расставаться с халявной добычей.
Люди Сиволапого достали обрезки труб — любимое оружие всех «крыс». В одно мгновение аналогичным оружием вооружились и их противники.
За рогатками даже никто не потянулся. Один выстрел — и противник тебя достанет. Ножи тоже никто не вынул. Лишнее смертоубийство «крысам» ни к чему. От ножей, помимо трупов, еще слишком много тяжелораненых, не бросать же их, значит, нужно ухаживать.
— Так мы ни к чему не придем, Сиволапый…
Но тот остался глух к доводам разума и скомандовал своим людям:
— Гаси их!
— Черт! — невольно выкрикнул Эрик.
Началась кошмарная потасовка, восемнадцать человек против двенадцати. Но преимущество банды Сиволапого, лично в драке не участвовавшего, было далеко не очевидно, ведь среди их противников числился Ломонос, превосходивший любую «крысу» на одну-две головы, не говоря уже о размере в плечах.
Он перехватывал занесенную на него руку с оружием и мощным ударом в челюсть валил противников в нокаут.
У остальных дела шли не так хорошо. Кто-то из людей Шульца уже получил обрезком по руке, верный перелом, если бы не пластиковый наручник, но даже он не мог компенсировать всю силу удара, и потому боец валялся в сторонке, что-то дико крича. В остальном шла относительно равная борьба. «Крысы» Сиволапого давили числом, а люди Шульца брали умением и силой Ломоноса.
Нашелся противник и для Эрика. Кто-то налетел на него с обрезком трубы, быстро им размахивая и нанося стремительные удары. Махов и сам не понял, как сумел отбиться от этих ударов своей арматуриной, при этом защищаясь мешком как щитом и непрерывно отступая. К таким боям чуть ли не насмерть он готов не был.
Видя, что дело складывается не в его пользу (Ломонос уже повалил шестерых, а скольких он еще положит?), Сиволапый достал из-под куртки пистолет и выстрелил в одного из людей Шульца.
Звук выстрела заставил всех замереть на своих местах, так как он произвел эффект разорвавшейся бомбы, и эхо еще долго гуляло по галереям подземелья.
Держась за живот, упал боец по кличке Крикун. Только сейчас он не кричал, лишь ловил воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.
— Пошли вон отсюда! — подбирая один из ближайших к себе мешков, сказал Сиволапый, махая стволом. — Это моя территория и я не пускаю вас!
— Уходим… — прошептал Шульц, поднимая на пару с Табуном раненого Крикуна, корчившегося на полу в грязи.
К счастью для Крикуна, пистолет у Сиволапого оказался травматическим, хоть он его и переделал под стрельбу не пластиковыми, а стальными шариками, но пластиковая броня поглотила большую часть ударной энергии.
Если можно так выразиться, то все обошлось. Их не поймали «крысоловы» — Шульц все же умудрился провести своих людей мимо полицейских патрулей, которые после каждого грабежа «крысами» магазина буквально-таки толпами бродили по трубам коллектора, выискивая воров.
Уже на стоянке все стали осматривать боевые ранения.
Никто не получил очень уж серьезных травм. Ломонос схлопотал пару ударов, но это для него, как для слона дробина. Сам Шульц отделался касательным ударом по плечу.
Крикун обошелся огромной гематомой на животе. Еще один боец получил прутом по руке в области предплечья, но перелома не было, максимум, что он мог заработать, так это трещину в кости, но это уже не так страшно, как перелом.
Табун и остальные заработали резаные раны, кто лица, кто рук, кто тела через разодранные куртки, а кто-то и все вместе.
Только лишь Эрик Махов остался вообще без повреждений.
— А ты что это, Живот, убежал, что ли, а? — подозрительно спросил Григ, смачивая водкой из неприкосновенного запаса рану на ноге и морщась от боли.
— Нет. Я не убегал…
Эрик почувствовал себя неуютно, ведь все получили боевые раны, а он остался совершенно целехонек. Даже как-то обидно…
— А тогда почему такой чистенький?
— Отстань от него, Григ, — вступился за Махова Табун. — Я видел, как он едва не словил прут от одного урода. И потом, что ты хочешь от него, он у нас всего ничего, еще не успел выучить наших приемов, но мы его поднатаскаем.
На этом наезды на Махова со стороны Грига прекратились.
«И чего это он на меня так ополчился? — обиделся Эрик Махов. — Что я ему сделал?»
К вечеру все зализали свои раны. Вот только Крикун был все еще плох. Он бредил, его трясло, бедняга весь покрылся крупной испариной. Его закутали тряпками и положили в сторонке.
«Как бы концы не откинул… — забеспокоился Махов. — Вдруг у него внутреннее кровотечение какое открылось?»
