И направился следом.
Скалли погналась за ним:
— Малдер! Малдер!
Не глядя на нее, как сквозь дрему, он спросил:
— Что такое?
— Стой, Малдер! Стой!
Но он не остановился — топал по глубокому снегу за патером.
Скалли потащилась за ним, говоря:
— Малдер, господи… уже ведь час ночи!
— Можешь бросить это дело, как все прочие…
— Малдер, это больше не моя работа…
Он оглянулся на нее:
— Да, это моя работа. Но ты мне ее сосватала.
Она догнала его, положила руку ему на рукав, останавливая. Он обернулся к ней: на лице написана какая-то отстраненность. Как же она любит это детское лицо. И как оно может иногда достать до печенок…
— Ты прав, — сказала она серьезно, и глаза почти умоляли его. — Это моя вина.
Он криво усмехнулся:
— В каком смысле — «твоя вина»?
Она повела рукой:
— Что втравила тебя во все это. Я думала, это будет на пользу. Выбраться из этого твоего кабинета, выйти опять в мир.
Он едва заметно кивнул:
— Это и оказалось на пользу.
— Да, да. — Она мотнула головой и посмотрела на него почти с мольбою. — Но не на пользу тебе.
Он чуть прищурился, глядя на нее. Он не совсем понял, что она сказала, но хотел понять. А она не могла найти слов.
— Ты думаешь, что отец Джо — мошенник. Тебе противен он, каков он есть — или каков он был. Это я понял. Но, Скалли, я верю этому человеку.
Она постаралась возразить как можно мягче:
— Ты хочешь ему верить, Малдер.
Он отодвинулся, высвободил руку. Скалли, чувствуя, как поднимается в ней отчаяние, сказала:
— Дело же не в пропавшем агенте ФБР, Малдер. Дело в том, в чем было всегда. Ты пытаешься спасти сестру.
Он снова посмотрел на нее пустыми глазами:
— Моей сестры нет в живых.
— Да, нет. Но это никогда не мешало тебе ее искать.
Малдер отвернулся от Скалли, следя глазами за ушедшим вперед отцом Джо.
Выпуская наружу все эмоции, Скалли сказала:
— Я все эти долгие годы была с тобой. Ты веришь, что можешь ее спасти. Малдер, ты не можешь. Ни сейчас, ни когда-нибудь.
Да, она завоевала его внимание, но зато увидела, какое негодование выразилось в его глазах.
— Я серьезно, Малдер. — Ее голос словно провел черту на снегу. — Я не буду больше этого делать. Не буду смотреть, как ты себя терзаешь ради того, что тебе не исправить и не изменить.
Он посмотрел на нее с тем презрением, с каким можно смотреть лишь на того, кого любишь. Она говорила с интонацией окончательности, и они оба знали, что важно то, что теперь скажет он. Потому что это будут слова, которые нельзя взять обратно.
Никогда.
И он сказал:
— Не будешь — не делай.
Посмотрел мимо Скалли на агентов: Уитни, Драмми и прочих — которые уже были на полпути к своим машинам, и вдруг свистнул так же громко, как только что Драмми. Все лица обернулись к нему и Скалли.
— Стойте! — крикнул Малдер. — Ваша группа нужна мне здесь!
Все они, явно уставшие до последней степени, остановились и уставились на Малдера, будто ушам своим не веря. Потом все взгляды обратились к той, кто здесь командовал: к Уитни. Ей решать.
Но Малдер ответа ждать не стал и решительно зашагал в сторону отца Джо.
— Что ты делаешь? — спросила Скалли, изо всех сил стараясь не отстать.
— Пытаюсь не обращать на тебя внимания.
— Потому что я права!
Малдер закатил глаза к небу:
— Она еще меня обзывает одержимым.
Были там у них сказаны окончательные слова или нет, какие-то непростительные резкости, а они все равно оставались парой и бранились, как могут браниться только те, кто навеки вместе.
Отца Джо они догнали быстро. То, что издали походило на скальный выход, вблизи оказалось крутым гранитным обрывом с синим натеком ледопада, ошеломительно красивым посреди сурового зимнего ландшафта.
Вытянув руки, отец Джо медленно двинулся к основанию ледопада — и вдруг остановился.
Потом повернулся к Малдеру и Скалли, тащившимся за ним.
— Здесь оно, — сказал священник. — Здесь оно. Здесь.
Он упал на колени, будто хотел умолять или же произнести молитву, но вместо этого стал раскапывать снег.
Малдер подошел, опустился рядом на колени и тоже стал лихорадочно раскапывать белую глубину.
А Скалли просто осталась стоять. Глядя на них. Думая, не спятили ли они оба. Гадая, не разыграл ли тут бывший священник фальшивую трагедию, на которую Малдер — уж кто-кто, а он с его опытом должен был бы разбираться — купился. Стоит на коленях в экстазе неофита…
Она слышала, как возвращается группа — шаги по снегу смешивались с ворчанием: Уитни вела свою группу обратно к экстрасенсу и легенде икс-файлов, который сейчас был у них консультантом.
Они двое продолжали руками в перчатках разгребать снег у основания ледопада, разгребать с такой горячностью, которую результаты — пока что полученные — никак не оправдывали. Но группа ФБР все же стояла вокруг, глядя на это странное, если не жалкое, зрелище.
Малдер оглянулся на зрителей:
— Ребята, не стесняйтесь помогать. Нам бы тут лопаты не помешали.
Малдер встал и поднял отца Джо. Бывший патер казался оглушенным. Малдер отвел его в сторону и кивнул фэбээровцам, предлагая занять их места. Те, как школьники, надеющиеся, что учитель не будет настаивать на неожиданной контрольной, посмотрели на Уитни с мольбой о милосердии. Каковая осталась без ответа.
Принесли лопаты из джипов, и вскоре агенты уже работали, убирая снег от основания ледопада. Но и они нашли то же, что и прежде: ничего. Потом лопаты уперлись в лед — дальше копать было невозможно.
Драмми с лопатой в руке подошел к Уитни:
— Пошел сплошной лед.
— Нет, — сказал Малдер. Все обернулись к нему. И Скалли тоже. — Это грязное стекло, — пояснил он.
Малдер взял у Драмми фонарь и посветил между копателями, которые были рады прекратить работу. Но Малдер не собирался прекращать. Он горел энергией, светил лучом фонаря вдоль открывшегося льда, луч искал что-то, и глаза Малдера искали то же самое.
Наконец он сказал:
— Здесь!
Но на секунду все застыли, будто наконец-то зимний холод сумел до них добраться. Потом вся группа пришла в движение, бросилась вперед, собралась возле Малдера, показывающего фонарем вниз, в снег, туда, где обнажился лед.
